не делала. Возможно, не потому что не хотела – попросту не знала, как и что нужно делать. Там, где она выросла, ее этому не научили. И, похоже, сейчас, перед лицом возможного допроса она искренне об этом сожалела. По крайней мере, Вивьену хотелось так думать.
– Но я верю, что Бог создал все живое! Нас, природу, животных… все это! – Она обвела рукой пространство вокруг.
– И ты поклоняешься природе и животным? – чуть нахмурился Вивьен. – Носишь им жертвы? Молишься им, как богам?
Элиза потупилась.
– Бог один, – задумчиво сказала она. – В это я верю. Я… просто люблю этот мир. Стараюсь жить в гармонии с природой. Разумно брать то, что она может дать. Не расходовать попусту. Я собираю травы и не охочусь без надобности. Я делаю отвары, которые могут отгонять хворь… это так ужасно? За это я заслуживаю казни?
Вивьен поморщился и приподнял руку в останавливающем жесте. Элиза покорно умолкла.
«Ясно», – подумал он. – «Похоже, она язычница. Не отрицающая истинной веры, но язычница. Редкая птица в наших краях».
Ему стоило продолжить с нею беседу, расспросить в подробностях о том, кто ее воспитал, кто всему научил, но отчего-то ему безумно не хотелось этого делать. Не хотелось узнавать всю правду, несмотря на долг и личное любопытство. Это нежелание было тревожным и опасным – уже для него. В своей жизни он испытывал нечто подобное лишь единожды, и ничем хорошим это не обернулось.
– Это не ужасно, – тихо и надтреснуто произнес Вивьен, тут же отругав себя за слова, которые произносил от сердца. – И никто не говорит о казни. Все гораздо сложнее, Элиза. – Отчего-то ему не захотелось вновь использовать обращение «дитя». – Скажи, ты знаешь, что такое ересь?
Лицо девушки переменилось. Вивьен ожидал увидеть в ее глазах испуг или растерянность, но увидел нечто совершенно иное.
– Знаю, – произнесла она низким, почти замогильным голосом, погрузившись в какие-то воспоминания, явно неприятные. Вивьен никак не ожидал услышать в одном ее слове такую злобу и ненависть. Да, это была именно ненависть. Он не мог лишь понять, на кого она направлена, пока Элиза не сказала об этом сама: – Я ее ненавижу.
«Что-то здесь не так», – подсказал Вивьену его внутренний голос.
Еретики могли увещевать, что не имеют отношения к ереси. Даже могли говорить, что ненавидят других еретиков, и начать выдавать их одного за другим, но Элиза отличалась от всех, кого он когда-либо допрашивал. Ненависть, которую она хранила в душе, была ее личной ношей, и, похоже, делиться ею с инквизитором она не собиралась, хотя, возможно, это могло бы сослужить ей неплохую службу. Элиза, похоже, не знала об этом, и все слова произносила искренне, от самого сердца.
Поразмыслив, Вивьен указал на дверь собора кивком головы и сказал:
– Войди.
Элиза послушалась и спокойно вошла в собор. Вивьен последовал за ней.
– Это и есть притвор. Так называется помещение, предваряющее вход в собор, – объяснил он.
Справа от двери висела каменная чаша с освященной водой, и Вивьен указал на нее Элизе.
– Обмакни пальцы в воду и осени себя крестным знаменем, – велел он. Заметив растерянность, он первым подошел к чаше и продемонстрировал, как это делается. – Повтори за мной. Во имя Отца, Сына и Святого Духа.
Элиза подчинилась, в точности повторив движение, за которым следила очень внимательно. Слова она тоже повторила в точности, не запнувшись, а затем замерла, глядя на Вивьена с видом ученика, ожидавшего похвалы за точно проделанную работу. Было трудно не улыбнуться, глядя на нее, и Вивьен не стал отказывать себе в этом порыве, чем приободрил и Элизу. Она чуть расслабилась.
– Теперь я крещенная? – спросила она.
Вивьен тихо усмехнулся.
– Нет, – покачал головой он. – Крещение – это таинство, и оно проводится иначе. А ты хотела бы принять крещение?
Элиза неловко передернула плечами.
– Я не знаю, – ответила она, чем искренне поразила инквизитора. – А зачем это нужно?
Вивьен приподнял брови, но кивнул, показывая, что к подобным вопросам вполне подготовлен, хотя реакция Элизы и изумила его.
– В таинствах Церкви Господь доносит до человека благодать, которую мы не можем стяжать никак иначе. Это Божий дар. И таинство крещения раскрывает в человеке способность принимать Божьи дары. Наш Спаситель Иисус Христос говорил: «Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие: Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух». – Вивьен проникновенно посмотрел на Элизу, медленно кивавшую в такт его словам. – Ты понимаешь, о чем я говорю тебе?
Она не ответила, но задала встречный вопрос:
– И крещение может принять любой?
– Крещение необходимо для спасения души, – кивнул Вивьен. – А Господь любит всех своих чад, поэтому да, Элиза. Ты могла бы принять крещение.
Девушка пожевала губу. Вивьен вздохнул, решив не требовать от нее ответа в эту минуту. Он кивнул на дверь перед ней и мягко сказал:
– Идем со мной. Я покажу тебе кое-что.
Оказавшись в зале собора, Элиза ахнула, обведя его взглядом. Она попыталась пройти дальше, но Вивьен осторожно придержал ее за локоть. От его прикосновения Элиза вздрогнула и напряженно замерла. Вивьен улыбнулся ей, чтобы приободрить.
– Нужно поклониться алтарю, – назидательно произнес он. – Вот так.
И он терпеливо показал, что нужно делать.
В соборе нынче было безлюдно, и Элиза, не боясь косых взглядов, двинулась вперед по нефу, с любопытством рассматривая убранство зала.
– Здесь так красиво… – прошептала она, тут же покраснев. Голос ее эхом отразился от каменных стен, и в нем снова прозвучала смелость и та сердечная искренность, с которой она говорила. Вивьен вздохнул, вспомнив о том, зачем изначально привел ее сюда.
– Как я погляжу, неудобства ты здесь не испытываешь. А должна бы, если брать в расчет слова проповедника, – заметил он.
Элиза повернулась к нему.
– Ничего подобного не было! – воскликнула она.
– Я знаю, – мягко произнес Вивьен, кивнув.
– Откуда? – спросила Элиза, заставив его вновь улыбнуться. – Все поверили этому человеку, но не вы. Почему?
Вивьен качнул головой.
– Как минимум, потому, что полной луны, о которой говорил проповедник в своем красочном описании, третьего дня не было на небосводе, – с ухмылкой ответил он. – Этот человек солгал.
Элиза изучающе посмотрела на него.
– Вы судите по справедливости, – сказала она, и это не было вопросом.
– Ты удивлена?
– Я ожидала иного.
«Смелая», – оценивающе произнес про себя Вивьен. Мало кто дерзнул бы сказать такое инквизитору. Наивность и граничащая с сумасбродством храбрость этой девушки отчего-то даже забавляла его. Странное желание защитить Элизу вместо того, чтобы расспросить о ее тайнах, потревожило
