Граф продолжал хранить молчание, пока его жена укоряла сына:
– Гаррик, что ты наделал! Где ты был? Зачем так рисковать? Ты что, ищешь смерти?
– Я был в крепости, – глухо отозвался Гаррик, мельком взглянув на отца.
– Блестящая идея! – саркастически заметил тот. – А где Лайонел?
Мальчик застыл на месте от неожиданности.
– Разве он еще не дома? Он ушел раньше меня!
Повисла напряженная тишина. Обменявшись с мужем тревожным взглядом, графиня тихо сказала:
– Лайонел пока не приходил… Боже мой, он наверняка простудится…
– Ничего страшного с ним не случится, – с деланным равнодушием произнес граф. – Уверен, он явится с минуты на минуту.
Графиня покраснела и молча кивнула. Появилась горничная с охапкой одеял в руках. Взяв одно из них, графиня укутала Гаррика и скомандовала:
– Ступай наверх, в свою спальню, и немедленно ложись в постель. Ричард! – повернулась она к мужу. – Сообщите мне, как только вернется Лайонел!
Дурные предчувствия шевельнулись в душе Гаррика.
– Мама, Лайонел должен был вернуться домой по крайней мере десять минут назад. С ним что-то случилось!
– Ничего с ним не случилось, – с притворной уверенностью возразила Элеонора, безуспешно пытаясь улыбнуться.
Но Гаррик остановился на лестнице, в смятении глядя на входную дверь.
– Идем же! – потянула его за руку графиня.
Гаррик нехотя подчинился, в последний раз бросив на дверь взгляд, полный ужаса и тревоги.
Поиски Лайонела начались уже ночью. В них участвовали все слуги, деревенские жители с собаками, лошадьми и фонарями. Вся дорога к крепости освещалась многочисленными факелами, несмотря на продолжавшийся ливень, они не гасли. Граф резко повернулся к младшему сыну:
– Где ты видел его в последний раз?
Домой Лайонел так и не вернулся. Через час после прихода Гаррика из дальней деревни возвратились несколько слуг. Ни один из них Лайонела не видел.
Итак, последним видел Лайонела Гаррик.
Слезы закипели у него на глазах, но он отчаянно сдерживался, чтобы не зарыдать. Где же Лайонел? Куда он подевался?
Может, поскользнулся на глинистой дорожке, упал, ударился о камень и потерял сознание? А вдруг он давно уже… мертв?! Гаррик переживал за брата и ужасно боялся собственного отца, который, как ему казалось, винил во внезапном исчезновении Лайонела именно его, Гаррика.
Спрыгнув с лошади, он побежал к тому месту, где несколько часов назад вместе с Лайонелом стоял у внешней стены старинной крепости.
– Я стоял вот здесь, на этом выступе, – выдавил Гаррик, задыхаясь от страха и слез, отчаянно моля небеса хранить Лайонела. – Рядом стоял Лайонел. Потом он перелез обратно в проем и ушел, но я не видел, когда и куда…
Не сходя с коня, граф подъехал к тому месту, о котором говорил сын, молча взглянул на бушевавшее внизу море и бросил на Гаррика взгляд, от которого пали бы ниц десятки взрослых мужчин, не то что двенадцатилетний подросток… Потом граф повернул коня к сгрудившимся у него за спиной слугам и крестьянам и властно приказал:
– Тщательно обыщите каждый фут земли между графским замком и этими развалинами. Он не мог пропасть бесследно! Надо его найти! Не растворился же он в воздухе…
Однако, похоже, именно это и произошло с его старшим сыном, потому что с той поры никто не видел Лайонела де Вера, виконта Кэдмон-Крэга, наследника графства Стэнхоуп…
Эшбернэм, Западный Суссекс, 1760 год
Она замерла на террасе, залитой лунным светом, и ей вовсе не хотелось возвращаться в дом. Стояла прохладная июньская ночь. Легкий ветерок овевал ее обнаженные руки, ласково играл непослушными светлыми кудрями, выбившимися из замысловатой прически…
Из гостиной доносились нежные звуки клавесина, там собрались гости. Дверь на террасу была приотворена, и присутствующие в любой момент могли выйти в огромный сад возле дома. Сам дом был выстроен всего десять лет назад и являл собой внушительное каменное здание с ионическими колоннами, множеством балкончиков и замысловатым фронтоном. Каменная лестница вела с террасы прямо в цветущий сад, переходивший в огромный парк, где водились олени.
Внезапно мелодичные аккорды клавесина разорвал неприятный диссонанс. Очевидно, исполнитель, игравший на этом чудесном музыкальном инструменте, допустил ошибку. Наступила неловкая тишина, и именно в этот миг Оливия вдруг почувствовала, как в воздухе разливаются волны страха, боли и отчаяния…
Оливия поспешно закрыла глаза. Тем временем музыкант продолжил свою игру, теперь уже безошибочную, но лишенную того блеска, который присущ одаренным от природы людям.
Весь день, ожидая гостей, Оливия чувствовала непонятный страх, словно прибытие мужа и его друзей должно было принести в дом какое-то несчастье. Теперь у нее ломило виски…
Пока что ничего ужасного не произошло. Наверное, на этот раз интуиция обманула ее, она просто боялась приезда мужа.
В этот момент Оливия ненавидела свой дар предвидения, ей хотелось быть такой же, как все, обычной, нормальной.
Она знала, что должна вернуться к гостям мужа, Арлена. Усилием воли заставляя себя двинуться к гостиной, она стала придумывать благовидные предлоги, под которыми ей можно было удалиться отсюда и подняться наверх, в спальню Анны, чтобы проверить, не погасли ли свечи у ее изголовья. Накануне глупая служанка, молоденькая ирландка, не заметила, как догорели и погасли свечи, а потом еще спорила с ней, Оливией, доказывая, что ребенок должен спать в полной темноте. Этого не случилось бы, если бы гувернантка Анны, мисс Чайлдс, не уехала на несколько дней к родителям.
Должно быть, сегодня свечи в спальне Анны горели тихим ровным пламенем и девочке снились счастливые сны про пятнистых пони, про кукольный спектакль и засахаренные сливы, которые они ели на ярмарке на прошлой неделе.
Оливия горячо надеялась, что ее восьмилетняя дочь не унаследовала от нее редкий дар предвидеть будущие события. Думать даже не надо об этом!
Собравшись с духом, Оливия направилась к гостиной. Скоро Арлен снова вернется в Лондон, и они вместе с дочерью станут жить просто и уединенно.
На ней было прекрасное шелковое платье пастельных тонов. Широкая пышная юбка на кринолине подчеркивала ее тонкую талию; на шее и в ушах сверкали жемчуга и бриллианты, с явной неохотой подаренные ей мужем несколько лет назад. Миновав каменную чашу фонтана, Оливия вошла в роскошно убранную гостиную, где собрались гости ее мужа.
Сидевшая за клавесином молоденькая девушка не прервала игры. Ее напряженная поза свидетельствовала о том, что ей очень не нравилось выступать на публике. Зато на Оливию с любопытством взглянула сестра мужа, Элизабет, одна из писаных красавиц высшего света. Ей было отлично известно, что невестка чувствовала себя не в своей тарелке в подобных компаниях, и потому ее сейчас обуревало смешанное чувство жалости и презрения к ней.
