– В последнее время – никаких. Месяц назад или около того мы получили от нее коротенькое письмо, где она сообщала, что встретит крещенский сочельник при дворе. Мы заключили, что ее пригласила королева.
Сесил изогнул бровь.
– Да, она проведет крещенский сочельник при дворе, но не по приглашению. Мария приказала ей остаться. – Он помедлил. – Теперь ты готов меня выслушать?
Сесил запустил руку в дорожную сумку и извлек пачку бумаг.
– Вот донесения, которые я недавно получил от своего осведомителя. Я предположил, что, учитывая все обстоятельства, ты вряд ли поверишь мне на слово.
Я скрестил руки на груди, приняв нарочито безразличный вид и тщательно скрывая за ним тревогу.
– Елизавета в опасности, – сказал Сесил. – В смертельной опасности, судя по этим донесениям.
Помедлив немного, я взглянул в его глаза… и не нашел в них ни фальши, ни вероломства. Взгляд Сесила выражал искреннюю обеспокоенность. Впрочем, этот человек всегда мастерски скрывал свои истинные побуждения.
– В опасности? – повторил я вслух. – И у вас есть осведомитель при дворе, который сообщил вам об этом? Кто он?
Сесил покачал головой:
– Не знаю. – Он развязал кожаный шнур, которым были стянуты бумаги. – Эти донесения начали поступать мне около месяца тому назад. Все анонимны, все написаны одной рукой.
Сесил протянул мне донесение, и когда я взял его, прибавил:
– Это последнее. Прибыло с неделю назад. Бумага, как видишь, самая заурядная, шершавая, на какой написаны и другие донесения, – и, однако, я уверен, что автор этих строк служит при дворе. Сведения указывают на близость к событиям, которые он излагает. Обрати внимание, как написано: аккуратно, но без вычурных излишеств. Скорее всего, это чей-то секретарь или, быть может, нотариус.
Я пробежал глазами текст. Почерк неизвестного вдруг напомнил мне ровные строчки, часто виденные прежде в счетных книгах замка, – книгах, которые вел Арчи Шелтон, мажордом семейства Дадли. Шелтон наставлял меня, намереваясь сделать своим учеником. Он же впервые привез меня ко двору и оставил служить оруженосцем лорда Роберта Дадли, ввергнув тем самым в пучину смертельно опасных приключений.
Я отогнал непрошеные воспоминания.
– Не понимаю, – сказал я, поднимая взгляд на Сесила. – Здесь описано, как королева Мария принимала делегацию испанцев, которые привезли ей поздравления императора Карла Пятого по случаю коронации. Что в этом необычного? Одна монаршая особа поздравляет другую.
– Переверни страницу, – велел Сесил. – Переверни вверх ногами и поднеси к свету.
Я подошел к окну и прижал к стеклу исписанный лист. Пришлось напрячь зрение, но в конце концов я разглядел, как между чернильных строчек проступают иные – белые, прозрачные.
Внутри письма было скрыто иное послание.
Я сощурился.
– Ничего не могу разобрать. Слишком блекло.
– Особые чернила, которыми воспользовался автор письма, проявляются под действием лимонного сока, – пояснил Сесил. – Уловка довольно распространенная, и я должен со стыдом признать, что распознал ее не сразу. Тут явно действовал любитель. Вначале я решил, что кто-то хочет сыграть со мной дурную шутку, посылая донесения о внешне невинных событиях при дворе. Однако письма все прибывали, и в конце концов я заподозрил неладное. По счастью, леди Милдред всегда заготавливает сок лимонов из нашего сада.
Сесил взглянул мне в глаза.
– Я переписал для тебя весь текст вот на этот лист. Невидимое письмо гласит, что неофициально испанская делегация доставила королеве Марии тайное предложение Карла Пятого о браке с его сыном принцем Филиппом.
– Филипп? – вздрогнул я. – Наследный принц Испанский?
– Он самый. И император не просто монаршая особа. Он двоюродный родственник королевы, которого она всегда считала своим наперсником. Она доверяет его советам. Если Мария примет предложение сочетаться браком с его сыном, то одним из условий помолвки станет возвращение Англии в лоно католичества. На меньшее Карл Пятый не согласится. Точно так же очевидно, что сближение с Римом будет грозить смертельной опасностью всем протестантам этой страны, и прежде всего Елизавете.
Сесил взял листок, на который переписал для меня невидимые строчки из донесений анонима.
– Вот, читай. «Ее величество всецело полагается на советы имперского посланника Симона Ренара, который считает Елизавету внебрачным отпрыском и еретичкой, а само ее существование – угрозой королеве». – Сесил поднял взгляд на меня. – Все в том же духе, по две-три строчки на каждое донесение, но, взятые вместе, они создают совершенно ясную картину.
Сердце мое застучало чаще. Пускай Сесил и лжец, но, когда дело касается Елизаветы, на его слова можно положиться без оглядки. Елизавета была для него всем; в ней заключался смысл его существования, она стала звездой, которая вела его сквозь тернии опалы, поскольку гибель Нортумберленда означала падение самого Сесила: королева Мария удалила его от двора.
– Мне кажется, ее величество не из тех, кто легко поддается чужому влиянию, – сказал я.
– Да, в этом она похожа на своего отца: все решения принимает сама. Вместе с тем она дочь Екатерины Арагонской, испанской принцессы, а Симон Ренар представляет интересы Испании. Он уже много лет служит императору Карлу Пятому, и королева Мария считается с его мнением. Если Ренар заявит, что Елизавета представляет угрозу ее вере и ее желанию заключить брак с принцем Габсбургов, ничто не сможет более верно возбудить ее подозрения. Королева, в конце концов, чрезвычайно религиозна. Она искренне верит, что сам Господь привел ее на трон через все превратности судьбы. Елизавета исповедует протестантскую веру, а стало быть, прямо противостоит всему, чего Мария надеется достичь, в том числе возвращению Англии в лоно католицизма.
Я похолодел от тревоги.
– Вы хотите сказать, что Ренар добивается ареста принцессы?
– И казни, – кивнул Сесил. – Ничем иным это закончиться не может. Смерть Елизаветы освободит дорогу к трону для будущего отпрыска принца Филиппа и Марии. Наследник габсбургской крови, который станет править Англией и объединит нас с империей, тем самым заключив во враждебное кольцо французов, – заветная мечта Карла Пятого. Ренар искушенный чиновник и знает: тот, кто воплотит в жизнь эту мечту, возвысится вне всякой меры.
Я в ужасе воззрился на него.
– Но королева не причинит ей зла! Елизавета – ее сестра и… – Голос мой осекся, когда я увидел лицо Сесила. – Боже милостивый, вы думаете, у него есть против нее какие-то улики?
– Помимо обвинений, приватно нашептанных королеве на ушко? Нет, пока нет. Однако это не означает, что он не преминет их раздобыть. Можешь не сомневаться, Симон Ренар весьма опасный противник. Если уж он задался целью, то не успокоится, пока не добьется своего.
