Джиллиан Стоун - Любовный поединок

Их глаза встретились, и Финн почувствовал сильное волнение. Казалось, у него пульсировала каждая клеточка организма.

Катриона!

Он не замечал рева мужских голосов, доносившихся снизу, из зрительного зала. Воздушная сказочная птица снова проплыла над головами зрителей и грациозно опустилась на сцену. Ножки балерины коснулись пола под гром аплодисментов. Она сделала несколько грациозных пируэтов вместе с выбежавшим из-за кулис партнером, а затем тот поднял ее высоко над головой и стал медленно кружиться на сцене.

Зак и Харди зааплодировали. Финн, не сводя глаз с Катрионы, смял в горсти яркую шелковую ленту, оставленную балериной. Ему не довелось видеть, как танцует Катриона, ни в Испании, ни во Франции. Вообще-то он был едва знаком с этой женщиной. Высокая, стройная, как тростинка, она была удивительно красива. Особенно поражали ее большие глаза цвета сапфиров и иссиня-черные волосы. Завороженный ее движениями, Финн вспомнил незабываемую страстную ночь, которую они провели вместе. Это случилось давно, больше года назад…

Катриона медленно соскользнула на пол с высокой поддержки, двигаясь плавно и грациозно. Финн не сомневался, что все мужчины в зале в этот момент ощутили возбуждение, видя, как балерина скользит по торсу партнера, спускаясь вниз. Катриона порхала над сценой так, словно была воздушным созданием и ее ножкам не требовалась опора. Закон всемирного тяготения не властвовал над ней.

Наконец она изящно изогнулась и помахала публике в знак прощания. Зрители одновременно глубоко вздохнули, очарованные ею, а затем в едином порыве восторга вскочили с мест и разразились овацией. Катриона поклонилась под бурные аплодисменты и крики «браво».

— Хотя она танцует в парижской труппе и взяла французское сценическое имя, — начал Зак, — на самом деле ее зовут…

— Катриона Элиза де Довиа Уиллоуби, — закончил за него Финн и, выдержав взгляд Зака, продолжал. — Ее мать испанка, а отец британец, она воспитывалась в Англии и Испании, а вот училась во Франции. Вопреки воле родни, живущей по обе стороны пролива, Катриона поступила в Парижский театр оперы и балета.

Харди удивленно приподнял брови.

— Ты что, знаком с ней?

Зак налил им виски.

— Судя по досье, которое ваш брат собрал на мисс Уиллоуби, он довольно близко знает ее.

Финн стрельнул в сторону Зака сердитым взглядом.

— Я и не подозревал, Кеннеди, что вы умеете читать между строк.

— Это поразительная девушка, Финн. Вы только посмотрите, какое впечатление она произвела на Харди! А это ведь непросто сделать. По словам моей жены, женщины вешаются вам обоим на шеи.

— На мое счастье, их знаки внимания в основном достаются брату, — буркнул Финн.

— Вы прекрасно знаете, — продолжал Зак более серьезным тоном, — что Катриона единственная сестра Эдуардо Томаса де Довиа, больше известного под кличкой «Лос тигрес солитариос», то есть Одинокий Тигр. Анархисты считают его мучеником идеи, поскольку Тигр погиб при взрыве динамита в Безье, в ходе операции, в которой вы, Финн, участвовали.

Невидимые тиски сдавили грудь Финна, однако он взял себя в руки.

— Значит, вы подозреваете Катриону в сотрудничестве с анархистами.

— Возможно, она лишь орудие в их руках. Или Катриона очень хитра и коварна. Это вы и должны выяснить.

Кеннеди залпом выпил стаканчик виски и поставил его на стол.

— И что я должен сделать с ней, — спросил Финн, ощупав лежавшую в кармане сюртука шелковую ленту, — после того, как выведаю ее секреты?

— Вы должны подружиться с Катрионой, завоевать ее доверие и, если удастся, завербовать. И Военно-морское министерство, и Министерство внутренних дел заинтересованы в том, чтобы иметь своего агента на континенте.

Харди, пришедший в сильное возбуждение, откинулся на спинку стула.

— Похоже, дела, которыми занимается Скотленд-Ярд, намного увлекательнее службы во Дворцовой кавалерии, — заметил он.

Зак усмехнулся.

— Большинство дел, которые мы ведем, не столь…— Восхитительны, — подсказал ему Финн, вставая. — Прошу прощения, джентльмены, но мне надо наведаться за кулисы.

Глава 2

Услышав несмолкаемый гром аплодисментов, Кейт поняла, что сегодня вечером произвела фурор. Впрочем, ей было трудно сосредоточиться на представлении. Одна из девушек за кулисами подала ей полотенце.

— Спасибо, милочка, — поблагодарила ее по-французски Кейт и, утерев пот, прошла через пеструю толпу кордебалета.

Танцовщицы ждали первых музыкальных аккордов, чтобы выбежать на сцену.

То, что у нее учащенно билось сердце и перехватывало дыхание после столь сложного танца, было нормальным явлением. Однако смятение, охватившее Кейт, не имело отношения к работе на сцене. У нее голова шла кругом так, словно она беспрерывно делала фуэте, а в животе порхали бабочки. О Боже, тело ее не слушалось!

Перед мысленным взором Кейт стояла одна и та же картина. Человек, похожий на Хью Керзона, протягивает руку и едва ли не дотрагивается до нее. Кейт затрепетала, вспоминая то, что произошло во время выступления. Незнакомец выхватил у нее из рук одну из лент к бурному восторгу публики, состоявшей в основном из мужчин. В первых рядах, как всегда, сидели щеголеватые любители балета, завсегдатаи мюзик-холла, добивавшиеся благосклонности танцовщиц.

За кулисами Кейт сбежала по лестнице, по которой сновали балерины, и направилась в зеленую комнату. В гримерную примы вел широкий коридор, служивший своеобразным салоном для поклонников, толпившихся здесь с цветами и приглашениями поужинать вместе.

Кейт взяла несколько букетов и вежливо поговорила с поклонниками, которые в начале знакомства обычно вели себя скромно и ненавязчиво. В отличие от Сесила Кавендиша, одиннадцатого барона Бёрли, ожидавшего Кейт у двери в гримерную.

— Добрый вечер, мисс де Довиа, — поклонившись, поздоровался он и перешел на шепот: — Можно мне называть вас Кейт?

— Конечно. Мы ведь друзья, не так ли?

Кейт подала ему руку, и Кавендиш поцеловал ее на европейский манер. Кейт однажды приняла его приглашение поужинать и несколько раз выезжала с ним на вечера, где барон знакомил ее с влиятельными людьми. Когда Кейт назвала ему свое полное имя и рассказала о своем происхождении, барон стал более фамильярно относиться к ней, и его робкое обожание сменилось назойливыми ухаживаниями.

— Давайте поужинаем сегодня вместе, голубка моя.

Кейт приподняла бровь.