Ознакомительная версия.
Поднявшись, Ребекка оказалась на голову выше Элизабет. Девушка пошла в мать и при росте пять футов девять дюймов для того времени считалась очень высокой. Вообще Ребекка была копией матери: блондинка, такая же стройная, с красивой фигурой, хотя, должно быть, унаследовала золотистый оттенок волос от отца, в то время как Лилли скорее можно было назвать русой. И глаза у Ребекки были материнские, синие, хотя и немного темнее. Но у обеих были чуть выдающиеся скулы, патрицианский носик и округлый подбородок, чему Ребекка втайне радовалась, поскольку Лилли считалась настоящей красавицей. Ребекка примирительно улыбнулась:
— Леди Элизабет, полагаю?
— Да, а вы…
Тон молодой женщины по-прежнему был сухим и надменным. Ребекке с трудом верилось, что Элизабет не сообщили, кто станет ее новой компаньонкой.
— Леди Ребекка Энн Виктория Маршалл, — представилась она, умудрившись не покраснеть. Она редко называла все свои имена при знакомстве. Родные и друзья попросту звали ее Бекка, хотя мать, рассердившись, именовала дочь Бекка Энн. Сама Ребекка была уверена, что родители просто не смогли решить, как ее назвать, поэтому и дали сразу три имени. Но она неожиданно для себя официально представилась той, с кем придется делить комнату. Возможно, потому, что поняла: друзьями им не быть. Не слишком приятная мысль. Нельзя ссориться с той, с кем спишь в одной кровати, иначе жизнь станет просто невыносимой!
— Тезка королевы, вот как? Забавно, — процедила Элизабет, прежде чем подойти к гардеробу и распахнуть дверцу.
Ребекка ощутила какое-то злорадное удовольствие при мысли о том, что теперь там висят ее платья!
— Ошибаетесь. Когда я родилась, она еще вовсе не была на троне. А вот вы тезка многих королев. Наверное, и это находите забавным?
Элизабет резко повернула голову:
— Вам не следовало трогать мои вещи! Больше так не делайте!
— Но вас здесь не было…
— По-моему, я все прекрасно устроила! Зачем вы вмешиваетесь? — процедила она.
Ребекка едва сдержала смех.
— Прошу прощения, но, по-моему, у нас равные права, и мне тоже нужно где-то развесить платья. Правда, мы оставили вам два лишних гардероба.
Но Элизабет отнюдь не испытывала благодарности за такое великодушие.
— Мы?
— Мы с горничной.
— У вашей горничной есть своя комната во дворце? — ахнула Элизабет, поспешно обернувшись. — Как вам это удалось?
— Никак, у нее нет своей комнаты. Мы…
— Значит, у вас городской дом? — перебила Элизабет. — У моей семьи его нет, поэтому горничной пришлось остаться дома. Но если у вас есть дом в столице, почему бы не жить там, вместо того чтобы тесниться со мной в крохотной комнатке?
Если у Ребекки и были сомнения относительно того, что Элизабет не обрадовалась ее появлению, теперь они исчезли. Ребекке ясно дали понять, что такое соседство явно нежелательно. Всякая девушка с более застенчивым, чем у Ребекки, характером могла стушеваться. Но благодаря раскрывшему ей глаза Джону Китсу, благослови его Бог, она ничуть не смутилась.
— Эта комната предназначалась мне, значит, наполовину моя. Ее выбрала сама королева. Таков ее приказ. Вряд ли я осмелюсь оскорбить ее величество, попросив другую комнату, но если вы находите мое соседство невыносимым, возможно, сами попросите перевести вас в более подходящее помещение?
Щеки Элизабет вспыхнули: похоже, ей наконец стало стыдно. Неужели она вообразила, будто своими повадками заставит Ребекку убраться отсюда или извиняться лишь потому, что Элизабет приехала первой и заняла все гардеробы?
— Я хотела сказать, но вы меня перебили, что у моей семьи нет городского дома. Однако мы нашли поблизости квартиру для горничной, с тем чтобы она могла ежедневно приходить сюда и выполнять свои обычные обязанности.
— Вам повезло, — надулась Элизабет. — Не всем по карману такая расточительность. Где же сейчас ваша горничная?
Ребекка, сама не зная почему, слегка покраснела. Конечно, не все благородные семьи богаты. Но то, что ее семья весьма состоятельна, еще не повод для смущения.
К счастью, Элизабет подошла к единственному туалетному столику и не заметила разрумянившихся щек. Элизабет выдвинула табурет с бархатной обивкой, стоявший под обшитым кружевами столиком, и уселась, чтобы поправить прическу.
— У Флоры не было причин оставаться, — сказала Ребекка ей в спину, — поскольку сегодня мое присутствие не требуется.
— Очень многое во дворце происходит без предварительного предупреждения, и вам необходимо это усвоить, чтобы быть готовой к любым случайностям.
Весьма похоже на хороший совет. Вот только непонятно, почему эта враждебно настроенная особа захотела давать ей полезные советы.
— Может, вы захотите загладить вину за то, что сделали с моими вещами, без разрешения, учтите, приказав горничной меня причесывать? Я пользовалась услугами камеристки леди Джейн, но она живет в другом крыле дворца.
Следовало бы с самого начала догадаться, что Элизабет никогда не сделает доброго дела без задней мысли.
— Вряд ли Флора согласится выполнять лишнюю работу за те же деньги, — отрезала Ребекка.
Но Элизабет не подумала сдаваться:
— А какое у нее право возражать? Она работает на вас и обязана выполнять ваши приказы.
— Вообще-то она служит в нашей семье. Не хотите ли поговорить об этом с моей матерью?
Элизабет поморщилась:
— Не важно, я справлюсь сама.
Как всегда. Ребекка покачала головой. Сделай Элизабет хотя бы малейшее усилие быть более дружелюбной, Ребекка предоставила бы Флоре решать, хочет ли она причесывать еще одну даму. И скорее всего даже заплатила бы горничной за услуги.
Боясь, что забудет занавесить окно и навлечет на себя град жалоб завтрашним утром, Ребекка выудила самую плотную нижнюю юбку и приладила поверх старой занавески.
— Вы привезли костюм? — неожиданно спросила Элизабет. — Дрина объявила, что сегодня вечером состоится маскарад.
— Дрина?
— Королева, разумеется.
Недоумение Ребекки было вполне простительно. Но она знала, что только члены королевской фамилии называли королеву Викторию детским прозвищем. Неужели ее поместили в одну комнату с особой королевской крови, с которой она обошлась не слишком уважительно?
Впервые в жизни она пожалела, что мать не воспитывала ее в более традиционном и строгом духе, не позволяя никаких вольностей. Если бы отец не умер так рано, ее, вероятно, растили бы, как остальных молодых аристократок того времени.
Добродетельная, невинная… Да, ей едва исполнитесь восемнадцать, и ее ни разу не поцеловал мужчина. Умеющая играть на фортепьяно и петь — да, она хорошо пела и неплохо играла. Но когда дело доходило до других музыкальных инструментов, она была совершенно беспомощна, несмотря на все свои старания, и Лилли выбросила их все до единого. Немного знала два иностранных языка и прекрасно говорила по-французски. Послушная… Да, она была послушной дочерью и, возможно, станет покорной женой. По крайней мере попытается. Слишком легкомысленна, чтобы иметь твердое мнение по всем вопросам — здесь она терпела полную неудачу.
Ознакомительная версия.
