Глава 2
Хелена ненавидела Колина дю Лака. Всем своим сердцем. Всеми фибрами своей души. Без сомнения, если бы она так сильно не страдала сегодня утром — вся эта ненависть вдобавок к ужасной головной боли, — она бы проявила эту ненависть, колотя кулаком по дубовой двери и крича во всю силу своих легких.
Но сегодня злобе Хелены пришлось быть молчаливой, тлеющей, потому что переизбыток вина оставил у нее во рту кислый вкус и тупую головную боль, угрожавшую расколоть череп.
Она уронила голову на согнутые колени и сжала ноющие виски, сидя на куче тряпья, которую ее тюремщик, видимо, собрал в качестве грубого ложа для нее.
Почему же она так напилась вчера вечером? И почему была такой чертовски импульсивной? Если бы она только дождалась благоприятного момента, она могла бы придумать лучший способ предотвратить свадьбу Мириел. Способ поумнее. Такой, в котором не было бы попытки убить жениха во сне.
Но сейчас, когда Хелена томилась, бессильная, в этой проклятой кладовке, бедняжка Мириел, без сомнения, стояла, дрожа, рядом со своим деревенщиной-женихом, робко бормоча клятвы, которые навсегда сделают ее его имуществом.
Хелена содрогнулась. Вчера вечером она мельком видела Пейгана Камелиарда голым, когда тот встал с постели. Он был раза в два крупнее Мириел, широкий в кости и очень мускулистый. Конечно, он поклялся не брать Мириел против ее воли, но Хелена не доверяла норманну. А когда она представляла, как ее невинную сестру терзает такое животное, к горлу подступала тошнота.
— Черт! — в отчаянии рявкнула она, поморщившись, когда ругательство резкой болью пронзило ее голову.
Если бы только она не выпила столько вина.
Если бы только она не напоролась на этого надоедливого Колина дю Лака.
Если бы только, подумала она с мрачной злостью, она не промахнулась кинжалом.
Хелена прижала ладони к закрытым глазам. Конечно, она знала, что не смогла бы осуществить хладнокровное убийство, будучи пьяна или трезва. Может быть, она и яростная воительница, но не убийца. Даже если бы Хелена не споткнулась и не рухнула с размаху на кровать Пейгана, она нашла бы какой-то предлог не закалывать его.
Но норманны поймали ее с ножом в руке и жаждой крови в глазах. Теперь Хелена никогда не убедит их, что и неспособна на это, и невиновна.
Она содрогнулась, вспомнив слова Колина. «Это измена. За такое тебя следует повесить».
Рука Хелены невольно сжала горло. Конечно, это была пустая угроза. Чужеземец не может просто приехать в шотландский замок, жениться на дочери лорда, а потом казнить ее сестру. Правда, как только Пейган женится на Мириел, он станет управляющим Ривенлоха, если к тому же учитывать слабеющий в последнее время рассудок лорда Геллира. Но трем сестрам удавалось неплохо справляться и без помощи отца. Так что помощь Пейгана им тоже не нужна. И им уж точно не нужно, чтобы он в качестве первой своей обязанности управляющего вешал Хелену за измену.
Но даже если Пейган и не потащил ее на виселицу, он оставил ее в лапах своего приспешника, Колина дю Лака.
Этот человек уже угрожал Хелене телесными повреждениями. Уже намекал на длительные наказания. А вчера вечером, силой волоча ее по лестнице, этот пес нагло облапал ее, схватив за грудь, как будто она какая-то всем доступная шлюха.
Хелена не доверяла этому мошеннику с того самого момента, когда увидела его за ужином: в его зеленых глазах угадывалась порочность, черные волосы были так же неприлично длинны и непокорны, как и его характер, его губы едва заметно кривились от постоянного веселья. Он был самонадеян, этот норманн, дерзок и хитер — из тех, кто считает, что имеет право на все, чего пожелает. Он уже беззастенчиво угостился ривенлохским вином и гостеприимством.
Будь она проклята, если позволит ему «угоститься» ею. Хелена сощурилась, глядя на дверь, как будто могла прожечь в ней дыру и испепелить Колина за дверью. Разумеется, его там не было. К этому времени все собрались в часовне во внутреннем дворе, чтобы присутствовать на свадьбе.
Бормоча ругательства, Хелена медленно встала на ноги, чтобы обыскать полутемную кладовку в надежде найти хоть что-нибудь, что можно использовать, чтобы освободиться.
Комната, в которую Колин привел ее, естественно, была забита самыми бесполезными вещами — сундуки со сломанными петлями, табуреты с отломанными ножками, пыльные бутылки, глиняная посуда и пустые пузырьки, треснутые горшки, порванный пергамент и лоскутки ткани, такие маленькие и потертые, что их невозможно использовать иначе, как полировать кинжал или подтирать зад.
Ее желудок жалобно заурчал, и Хелена сердито нахмурилась, потирая живот рукой.
Одна из дальних дверей в коридоре вела в кладовую, заполненную сыром и ветчиной, овсом и соленой рыбой.
Дальше находился погреб с сахаром, специями и сладостями. Но, конечно же, норманн запер ее в комнате без всякой еды.
Может быть, угрюмо подумала Хелена, он планирует уморить ее голодом до смерти.
Хелена уставилась на широкую щель под дверью, откуда сочился слабый свет, маня ее. Потом она нахмурилась. Если она сможет просунуть руку в эту щель… как-нибудь приподнять щеколду из ее ложа…
Конечно, ей нужен меч или длинная палка, которые, возможно, найдутся.
Ободренная надеждой, Хелена бросилась на пол, чтобы заглянуть под дверь, потом просунула руку в щель. Но как она ни старалась и ни протискивалась, ей не удалось протолкнуть локоть в щель.
— Дьявольщина!
Хелена вытащила руку и попробовала сделать то же самое в другом месте. Пол ведь неровный. Может быть, где-то щель окажется шире.
Но ее рука опять застряла.
Она повторила попытку дважды, получив в результате всех своих усилий только красную и ободранную руку.
Потом, пристально взглянув на дальний левый край двери, Хелена заметила какой-то маленький предмет, лежащий на полу. Было слишком темно, чтобы определить, что это, или хотя бы понять, можно ли до него дотянуться. Но надежда, что это может оказаться съедобным, убедила ее попытаться действовать.
Используя на этот раз левую руку и прижимаясь щекой к холодному полу кладовой, Хелена тянулась как могла, шаря по полу растопыренными пальцами в попытке нащупать этот предмет, но безуспешно.
Стеная от боли и старания ей удалось преодолеть еще один дюйм, и ее средний палец дотронулся до чего-то холодного и твердого. Задохнувшись от восторга, Хелена стала цепляться за предмет, пока не смогла придвинуть его ближе. В конце концов, череда толчков и рывков приблизила предмет настолько, что возникла возможность его схватить. И когда ее рука, наконец, сомкнулась на знакомых контурах, она улыбнулась, напрочь забыв о головной боли.
