Встав с кресла, Александр принялся угрюмо расхаживать по застилавшему пол кабинета превосходному ковру. С виду типичный горец, крепкий, земной, твердый в деле и мягкий в обращении, он был красив суровой мужской красотой. Мереуин нежно любила его, ибо брат занимал в ее сердце место Аластера, отца, которого она не знала.
– Так о каких же неприятностях ты говоришь? – снова спросила она, хмуря гладкий лоб.
– Подождем Малькольма, – напомнил Александр. – Не хочу повторяться.
Мереуин топнула маленькой ножкой.
– Ох уж эта твоя вечная таинственность! – протестующе воскликнула она. – Знаю, Алекс, у тебя плохие новости. В чем дело? Немец Георг теперь Вильерса герцогом сделал, что ли? Может, даже престолонаследником?
Александр невольно улыбнулся, обеспокоенное лицо чуть смягчилось при виде злых темно-синих глаз сестры.
– Хотелось бы мне, чтоб все было так просто.
– Ну, и в чем тогда дело? Что сказал тебе этот лицемерный мошенник?
– Собственно, я его так и не видел. По правде сказать, это удивительно. И поверенный его давно не заглядывал, и управляющий… Фактически какое-то время маркиз вообще никому не попадается на глаза. Единственный, с кем я встретился, это курьер, привезший из замка письменное сообщение.
– И что там сказано? – задохнувшись, спросила Мереуин, которую мрачная серьезность Александра уже заставила заподозрить нечто ужасное.
Александр бросил ей еще одну снисходительную улыбку:
– Я тебе говорю, подождем.
Мереуин помолчала минутку, потом задумчиво проговорила:
– На самом деле отсутствие Эдварда не так уж и удивительно. Ты мне сам говорил, что он иногда неделями не показывается на люди.
– Правда, – подтвердил Александр, – только его поверенный всегда на месте. На прядильнях я говорил почти с каждым, и все заявили, что не видали мистера Бэнкрофта как минимум две недели.
Мереуин, все еще державшая в руке арапник, беспокойно похлопывала им по ножке кресла.
– По-твоему, они замышляют заговор? – спросила она, наконец.
Александр открыл было рот, чтобы ответить, но ему помешала распахнувшаяся дверь кабинета.
– А, Малькольм, – тепло вымолвил он и двинулся навстречу брату.
Мереуин, хмурясь от нетерпения, ждала, пока они обменяются рукопожатиями, похлопают друг друга по спинам, а потом выпалила:
– Алекс, говорит, на прядильнях неприятности, Малькольм.
Карие глаза Малькольма сощурились, он плюхнулся в другое кресло, перед массивным дубовым столом и вытянул длинные ноги.
– Что такое?
Александр подошел к окну и устремил взор вдаль, не замечая величия окружающих гор и изумрудной красы торфяников, залитых солнцем.
– Я только что перед твоим приходом рассказывал Мереуин о странном исчезновении лорда Монтегю. Он словно сквозь землю провалился.
На лице Малькольма появилось озадаченное выражение.
– Не понимаю, о чем ты толкуешь, Алекс. Тебе не хуже моего известно, что он довольно часто устраивает себе подобные каникулы.
Александр удобно устроился на подоконнике, глубоко сунув руки в карманы камзола.
– Да, в этом нет ничего для него необычного, и его поверенный всегда знает, куда он отправился, но сам Бэнкрофт уже две с лишним недели не показывал носа в Глазго.
Малькольм провел рукой по взъерошенным волосам и заметил с не совсем искренней улыбкой:
– Несомненно, оба заперлись в замке и строят козни на нашу погибель.
– Я бы не удивился, – сказал Александр, поразив обоих слушателей своей мрачностью. – Утром в день возвращения я получил от курьера Монтегю запечатанное послание и, прочтя его, заторопился домой.
– И что там сказано? – спросил Малькольм, а Мереуин подалась вперед в своем кресле, вцепившись тоненькими, пальчиками в кожаные подлокотники.
– Там сказано просто и прямо, – резко объявил Александр, – что лорд Монтегю аннулирует наши права на реку.
В кабинете воцарилось потрясенное молчание.
– Не могу поверить! – выдавил наконец Малькольм.
– А каким образом он запретит нам ими пользоваться? – озадаченно поинтересовалась Мереуин.
– Шериф может арестовывать и конфисковывать любое наше судно с шерстью, идущее вниз по Лифу, – угрюмо проинформировал ее Александр, глядя карими глазами куда-то вдаль, за окно. – Не сомневаюсь, следить за ними будут прекрасно.
– Как же нам перевозить шерсть? – допытывалась Мереуин. – По суше получится в три раза дольше и гораздо дороже!
– Вот именно. – Александр оторвался от окна и печально посмотрел на сестру. – В конце концов, он загнал нас туда, куда хотел.
– Но почему? – вымолвила Мереуин, и ее юное личико выразило тревогу. – Чего ему от нас нужно?
– Весь этот год он пытался поднять рыночную цену на нашу шерсть, – пояснил Александр. – Я воспротивился, и он, полагаю, воспользовался правом на судоходство как средством сделать меня посговорчивее.
– Шантаж! – вскричала девушка, сверкнув темно-синими глазами. – Ох, Алекс, не может он так поступить! Нас это просто погубит!
– Вполне возможно, – согласился он.
– Так что же нам делать? – спросил Малькольм, спокойно глядя на брата. – Согласиться поднять цену?
– Мы не можем! – перебила Мереуин, прежде чем Александр успел ответить. – Мы же знаем, что в таком случае цены у конкурентов окажутся ниже! Мы потеряем огромный процент на рынке…
– Возможно, – снова невесело согласился Александр.
– По-моему, – не спеша вставил Малькольм, чертя указательным пальцем по подлокотнику кресла, – надо что-то делать. Не только с правами на судоходство, но и с ситуацией в целом. Она полностью ускользает из наших рук. На наши головы постоянно валятся неприятности. Не одна, так другая. Как бы решить дело миром раз и навсегда?
– Я думаю, мы должны вообще порвать с этой свиньей! – воскликнула Мереуин.
– Ты же знаешь, что мы не можем, – рассудительно произнес Александр. – Ему принадлежит треть наших пастбищ, равно как и половина собственности в Глазго. Нет, Малькольм прав. Если мы хотим выиграть, надо раз и навсегда заключить с ним мир.
– Но как? – спросил Малькольм.
Александр встряхнул темноволосой головой и опустился в кожаное кресло за массивным дубовым столом. Дотянувшись до стоящего позади буфета, вытащил хрустальный графин, два бокала, плеснул себе и Малькольму виски.
– Я раздумывал об этом всю дорогу домой и не нашел ответа.
– Ты разве не видишь, что он вытворяет? – настаивала Мереуин, вцепившись в край стола и наклоняясь вперед, не сводя глаз с лица старшего брата. – Постепенно подкапывается под нас и, когда решит, что мы совсем ослабли, ужалит, точно змея, а он на самом деле змея и есть!
– Ничего у него не выйдет, – хрипло сказал Александр. – Целой армии сассенахов не удалось согнать Макэйлисов с их земли. Я не позволю жадному до власти маркизу преуспеть в этом теперь.
