Ознакомительная версия.
В последнее время, у Федора Михайловича начало сдавать здоровье и Юлия Казимировна не могла оставить их с внуком одних, даже ради того, чтобы навестить сестру. Одним словом общение с родственниками пришлось ограничить письмами. Девять лет российская почтовая служба соединяла сестер и каждый раз при виде письма Сашенька чувствовала неловкость – она прекрасно понимала, что именно ее появление в этом доме сделало невозможным привычные ежегодные встречи семьи. Осенью прошлого года Федор Михайлович скончался, но тетушка Магдалена не смогла приехать даже на похороны.
После смерти Федора Михайловича, письма от Юлии Казимировны стали приходить чаще, в них проскальзывали намеки на ожидание близкой встречи и, наконец, пришло это, столь круто изменившее жизнь в маленьком домике. Прочитав его тетушка Магдалена молча поднялась с кресла и удалилась вместе с письмом в свою спальню. Это было так непохоже на ее обычное поведение, что Сашенька растерялась. Как правило, тетушка Магдалена зачитывала девушке отрывки, сопровождая их своими комментариями, потом обязательно рассказывала «к случаю» несколько историй, так что для Сашеньки и покойный пан граф, и пани Юлия, и их маленький внук, казались если не дальними родственниками, то вполне знакомыми людьми.
Затворничество тетушки Магдалены продолжалось до вечера. За это время Сашенька успела перепугаться почти до истерики. Не в силах представить себе, что в этом письме так необъяснимо подействовало на ее опекуншу, она попробовала послать Малгожату, горничную тетушки, разузнать в чем дело. Но даже та, прожившая с хозяйкой больше сорока лет и пользовавшаяся ее неограниченным доверием, была выдворена из комнаты со строжайшим приказом никого не впускать, не приставать и дать спокойно подумать. Поскольку Сашенька обходилась без горничной, Малгожата предложила пойти на кухню, посоветоваться с поварихой, пани Пластицкой. Дородная, неторопливая повариха имела репутацию женщины весьма рассудительной.
Пани Пластицкая, учитывая неординарность ситуации, сочла что будет уместно отреагировать на события ореховым пирогом с изюмом и тут же загрузила обеих работой, пока она обдумает новости. Когда под воздействием мелкой рутинной работы, как-то – чистка орехов и изюма, взбивание яиц, просеивание муки и тому подобное, добровольные помощницы почти успокоились, повариха поделилась с ними итогами своих размышлений. Она предложила на выбор несколько вариантов развития событий – от пожара и смерча, пронесшегося по отдельно взятому имению Сотниковых, до землетрясения и гибели в бушующих волнах океана Уральских гор. А заодно и Сибири. Рассудительная пани Пластицкая была не слишком сильна в географии – она предполагала, что Москва, это как раз где-то посреди Урала. И Сибирь там же, только чуть-чуть правее.
Впечатлительная Малгожата, услышав про возможность таких ужасов, упала в обморок. Точнее говоря, упала бы, если бы дружный визг Сашеньки и поварихи, увидевших, что она собирается опуститься на корзинку со свежими яйцами, не поднял ее на ноги. Возможный ущерб домашнему хозяйству взволновал трех женщин гораздо больше, чем беды, грозящие Уралу вместе с Сибирью, и они решили смирно посидеть в гостиной, пока панна Магдалена не сочтет возможным прояснить ситуацию.
Наконец, уже в восьмом часу, одним величественным жестом удалив прислугу, в гостиной появилась тетушка Магдалена. Малгожата и пани Пластицкая испарились из комнаты, оставаясь, тем не менее вблизи от двери, которую чисто случайно, просто от излишней поспешности забыли за собой закрыть. Не обращая внимания на эти мелочи, тетушка Магдалена села напротив Сашеньки и, явно сильно волнуясь, заговорила:
– Сашенька, дитя мое! Много лет назад я дала обещание твоей матери позаботится о тебе. Я с радостью это делала и буду счастлива, если ты согласишься принимать мою опеку и впредь, но если раньше это решали мы с твоей матерью, то сегодня решать тебе. Юлия зовет меня приехать к ней. Переехать насовсем. – Сашенька ахнула, из-за приоткрытых дверей тоже послышался непонятный звук.
– Подожди, не перебивай меня, – тетушка Магдалена подняла руку ладонью вперед, словно отгораживаясь от девушки. – Ты знаешь наши отношения с Юлией, знаешь, как я люблю ее. Ей сейчас очень тяжело, после смерти Федора и я нужна своей сестре, Сашенька, понимаешь? Я нужна ей так же, как была нужна тебе девять лет назад. Юлия пишет, что с радостью примет всех, кого я привезу с собой, – из-за дверей снова послышалась возня, но девушка сидела не шевелясь, как зачарованная глядя на тетушку Магдалену. – И если ты поедешь со мной, я буду счастлива. Если ты решишь иначе, мне будет очень тяжело с тобой расстаться, я буду страдать, Сашенька, но я приму твое решение. Девочка моя, пойми, ты уже достаточно взрослая, чтобы самой выбирать дорогу в жизни. Если ты захочешь ехать, но беспокоишься из-за Юлии и Митеньки, могу тебя заверить, что они прекрасные люди! Не забывай, что я с ними – одна семья, и относиться они к тебе будут с соответствующим уважением, – тетушка Магдалена нежно посмотрела на Сашеньку и впервые улыбнулась, – вернее я уверена, что они полюбят тебя, так же, как я. Если же ты решишь не покидать Польшу, – она вздохнула, – что ж, я обещаю, что не тронусь с места, пока не устрою тебя в приличный дом, к хорошим людям. Тетушка Магдалена замолчала и с минуту в комнате было тихо. Потом она взяла Сашеньку за руку и снова ласково заговорила:
– Я хочу, чтобы ты правильно поняла меня дитя мое. Мы обе знаем, что я имею над тобой достаточную власть, чтобы просто сказать – «ты едешь со мной». И ты поедешь, потому что любишь, уважаешь меня, доверяешь мне. Но если ты просто послушаешься меня, со временем я могу потерять все это – и твою любовь и доверие и уважение. Если в глубине души ты не хочешь уезжать, но подчинишься, потом ты мне этого не простишь. Поэтому не надо мне сейчас ничего говорить. Иди к себе в комнату, обдумай все хорошо, если захочешь у меня что-то спросить – спрашивай, разумеется я отвечу на все вопросы. Если захочешь с кем то посоветоваться, прекрасно! Но думай и решай, пожалуйста, сама.
И Сашенька отправилась к себе в комнату думать и решать. Невольно она вспомнила мадмуазель Клотильду, которая требовала от нее, всегда рассуждать логически.
– Давайте рассмотрим ваше поведение, мадмуазель Александрин, с точки зрения логики, – так, обычно, начинала она свои рассуждения. – Вы хотели сорвать именно этот цветок для вашей матушки, потому что сочли его особенно красивым. Вы не прибегли к услугам Юзефа, так как вам приятно было сорвать его самой. Кроме того, вы считаете, что цветок, сорванный лично вами, вашей матушке получить приятнее, чем тот же цветок, аккуратно срезанный по вашему указанию Юзефом. До сих пор ваши логические построения были, хотя и небезупречными, но в целом верными. Однако, в этих рассуждениях вы не учли, что выбранный цветок отделяет от вас довольно широкая полоса мокрой и грязной травы. Кроме того вы не подумали, что поскольку данный цветок относится к семейству – к какому семейству мадмуазель Александрин? Мы говорили об этом на уроках ботаники.
Ознакомительная версия.
