Марджи, чувствуя смутную печаль, резко дернула поводья. К ее удивлению, мистер Персиваль, наконец-то получив понятную команду, тронулся с места и неторопливо поплелся в сторону деревни.
Наклонившись, Марджори рассматривала привезенную рыбу, стоя с кухаркой. Та, нисколько не скрывая своего презрения, заявила:
— Ну и ну! Запах, как у гнилой капусты! А уверяли, будто свежая! Уж, конечно, она где-то провалялась не один день. Разве у этих перекупщиков хватит мозгов сделать все как следует.
Они стояли в темной мрачной кухне, изучая сомнительный сверток, наконец-то доставленный Марджори.
— Миссис Кэмли будет недовольна, — вздохнула Марджори. От дальнейших замечаний ее избавило внезапное вмешательство в разговор экономки, миссис Бут.
— Мисс Чалкот! — крикнула она. — Прошу вас, немедленно идите сюда, да побыстрее! Похоже, над вами нависла гроза. Хозяйка хочет вас видеть, и, боюсь, она ужасно сердится!
Марджори почувствовала, что у нее кровь отхлынула от лица. Вот уже две недели она испытывала привычное беспокойство. Ничего конкретного, всего лишь странное чувство, которое — она уже научилась это распознавать — предвещало неминуемую опасность для будущей карьеры ее легкомысленной сестры. Может быть, неуверенность Марджори была вызвана тем неуместным видом, с которым Дафна порхала по залам старинного особняка, или, возможно, непонятной забывчивостью сестры. Или всему виной оказалось дурацкое выражение, не покидающее лица лорда Сомерсби со дня его приезда в Веллоу Прайори.
В чем бы ни было дело, Марджори твердо знала, что предвещает ее возрастающее беспокойство. О, тут уж она не могла ошибиться. Рок, преследующий ее сестру, вновь собирался показать свою власть.
Теперь Марджори почти не сомневалась в том, что вызвало недовольство миссис Кэмли. Дело могло быть только в Дафне и в ее влиянии на гостя Веллоу Прайори лорда Сомерсби.
За последние несколько лет Дафну Чалкот пять раз увольняли с отличных мест. Четырежды — за то, что один из сыновей хозяев в нее влюблялся. Ее изгнание всегда имело одну и ту же причину: Дафна отличалась удивительной, почти неземной красотой. Но при этом ее не считали подходящей невестой для джентльмена, который ожидал от своей будущей жены хотя бы скромного состояния, а также умения вести разумный разговор. Марджори особенно запомнилось слово в слово то, что сказала о Дафне одна из прежних хозяек, славная и умная женщина: «У нее нет ни приданого, ни проблеска здравого смысла! Разум ее спит. Она действительно красива, а иногда — просто восхитительна. Но для тебя, моя дорогая, лучший выход отвезти сестру в Бат и выдать за какого-нибудь пожилого джентльмена, который обеспечит ей достойную жизнь. Хорошо бы еще ему не было никакого дела до таких прозаических вещей, как порядок в доме, ведение хозяйства, и многого другого. К примеру, того, что с его женой будет флиртовать каждый щеголь в пределах двадцати миль от ее дома! Поезжай в Бат, Марджори, и постарайся от нее избавиться. Иначе до конца дней своих будешь тащить эту обузу!»
На протяжении ее речи Марджори несколько раз кивнула. В наставлении этой женщины она не нашла ничего неразумного. Ей-богу, трудно не согласиться с очевидным. Единственным недостатком в том плане оказалась полная невозможность поездки Дафны в Бат. У них не хватило бы денег даже на то, чтобы прожить там хотя бы неделю, не говоря уж о том, чтобы найти Дафне мужа. Изысканное общество, модное общество требовало больших денежных расходов.
Марджори и Дафна находились в незавидной ситуации. Их родители погибли около пяти лет назад — утонули, катаясь на яхте. После этого выяснилось, что их дорогой отец отличался крайней расточительностью и не оставил своим дочерям ни гроша. Марджори, правда, обладала небольшим преимуществом. Примерно за год до этого несчастья она унаследовала скромную сумму после смерти одного дальнего родственника с материнской стороны.
Одно время она и в самом деле подумывала, что сумеет удачно выдать замуж сестру, умело используя наследство. Возможно, они бы сумели прожить в Бате целое лето, если бы ей удалось экономить каждый грош. Но пойти на столь большой риск, не имея ни малейшей гарантии, что они добьются своего, означало бы навсегда распрощаться хоть с какой-то уверенностью, что они не умрут с голоду, случись какое несчастье.
Поэтому, несмотря на то что Дафна сменила пять мест работы, Марджори все еще надеялась найти ей работу. Может быть, она вела себя эгоистично и даже жестоко, заставляя свою глупую сестру зарабатывать себе на жизнь, но без этого было невозможно осуществить дальнейшее. Марджори мечтала, что как только Дафна сумеет себя обеспечить, то сама она сразу откроет собственный модный магазин в городе, который окажется поближе к сестре. Она предпочла бы не расставаться с Дафной. Но вскоре выяснилось, что она не может взвалить на себя еще заботу об этой дурехе, которая ничем не могла ей помочь. Руки у Дафны не были приспособлены ни к какому делу, и вдобавок из-за нее все время происходили скандалы. Дафна как будто притягивала неприятности, по какому бы пути ни шли ее хорошенькие ножки.
Если бы только Марджори твердо знала, что найдется подходящий джентльмен, она бы наверняка сняла дорогой особняк на площади Королевы в самом центре Бата, не испытывая ни малейшего колебания.
Но сейчас она была уверена только в одном, что Дафна вот-вот лишится своего шестого места работы. Марджори остановилась у дверей гостиной, прижимая руки к груди. Она не спешила выяснить, какова же на самом деле причина недовольства хозяйки. Стоя здесь, она могла еще тешить себя надеждой, что она ошибается. Может быть, миссис Кэмли всего-навсего не помнит, куда она положила свои лучшие перчатки. Тремя неделями раньше она именно из-за этого впала в истерику.
Марджори прислонилась лбом к прохладной дубовой двери и прислушалась. Но в комнате не раздавалось знакомых звуков, напоминающих мяуканье злобной кошки, которыми ее хозяйка обычно выражала свое крайнее огорчение. Марджори сделала глубокий вдох, стараясь успокоить бешено колотившееся сердце. Она могла ошибаться. Это вполне возможно!
— Возможно? — прошептала она про себя. — Может, и так, если б я жила на луне. Ну да ладно.
Она распахнула дверь и вошла в комнату легкой и быстрой походкой.
Здесь теснились какие-то столики, мягкие диваны и многочисленные стулья. Лучи солнца, лившиеся из южных окон, мягко освещали обстановку. Комната казалась живой из-за скользивших по стенам легких теней. Марджори поразил вид миссис Кэмли, необычный даже для этой экстравагантной дамы. Та расположилась в шезлонге, закутавшись в несколько шелковых шалей. На ее воздушную фигуру щедро падали солнечные лучи. В воздухе стоял густой аромат розового масла. Он смешивался с пряным букетом ароматических смесей, изготовленных в домашних условиях. От всего этого отчаянно слезились глаза и постоянно хотелось чихнуть. Марджи подумала, уж не являлась ли эта душная комната источником болезней миссис Кэмли. У нее самой не раз болела голова, когда приходилось долгое время находиться в гостиной. Однако боль тут же проходила после прогулки на свежем воздухе в лесу неподалеку от особнячка.
