— Не извиняйтесь, дорогая, — восторженно перебила ее Эглантина. — Трудно расслышать что-нибудь, когда поезд так гремит.
— Действительно. Но видите ли, я не…
Что именно леди Агата «не…», заглушил неожиданный гудок паровоза.
— Мы так рады, что вы приехали. Признаюсь, мы немного тревожились, поезд опаздывал и все такое. Но теперь все в порядке, не так ли? Вы здесь и все просто прекрасно! — Эглантина пыталась перекричать шум и покраснела, когда гудок резко оборвался и ее последние слова услышал весь перрон. Она кашлянула. — Ваши вещи прибыли несколько дней назад.
Леди Агата, занятая тем, что устраивала собачку поудобнее, замерла.
— Мои вещи?
— Да, — подтвердила Анжела, к которой вернулся дар речи. — Все ваши удивительные сундуки, и коробки, и сумки.
— В самом деле? — удивилась леди Агата.
— Нет, мы в них не заглядывали, — поспешила заверить ее Эглантина. — Только проследили, чтобы их отнесли наверх, как вы понимаете.
Они ждали: Эглантина со смущенной улыбкой, а у бедной Анжелы был такой вид, словно она хотела провалиться сквозь землю.
— Эллиот!
Марч обернулся и увидел Пола и Кэтрин Бантинг, направлявшихся к нему.
— Увидели тебя с улицы, Эллиот, — подходя, приветствовал его Пол. — Решили подойти поздороваться. Кэтрин уверяет, что питает слабость к паточным пудингам Марроу, но я подозреваю, что ей просто захотелось взглянуть на эту леди Агату, — довольно громко заявил Пол. Он наклонился^! к Эллиоту и чуть понизил голос:
— Ты явился сюда, чтобы|{ отвезти ее в Холлиз, так?
— Да, — кивнул Эллиот, глядя на женщину с каштановыми волосами.
Голос Пола привлек ее внимание. Она смотрела прямо на Эллиота. Ему показалось, что она уловила его легкое замешательство, и это забавляет ее. Он наклонил голову.
И тогда она улыбнулась.
Эллиот забыл о приличиях. И совершенно забыл о Поле и Кэтрин Бантинг. Он стоял и смотрел на нее, ибо улыбка изменила все.
Ее лицо было молодым, и только многозначительно приподнятая бровь и очаровательно-насмешливое подрагивание губ выдавали зрелую женщину. В ней чувствовались непростой характер, озорная веселость и в то же время неуловимая прелесть.
Казалось, она хотела, но не смогла сдержать улыбку. У нее был такой вид, словно она знала захватывающую тайну и хотела поделиться ею. Темные глаза сияли, а на щеках появились ямочки.
— Как мило, что вы сами приехали встретить меня! — проворковала она, обращаясь к Бигглсуортам. — Взгляни-ка, э… Ягненочек, — последнее относилось к песику, — видишь этих хороших людей?
Она опустила его на землю и взмахнула рукой, словно собиралась обнять кого-то. В руке появился носовой платок, который она медленно поднесла к глазам, — настоящий портрет сентиментальной дамы, преисполненной признательности. Лишь насмешка в ее глазах нарушала этот образ.
— Благодарю вас. О, я так вам благодарна.
В Эллиоте вновь пробудился свойственный ему скептицизм. О леди Агате говорили, что ее очень смущает внимание публики. Она считала вульгарным рекламировать себя и ни разу не позволила напечатать свой портрет в газете. А здесь эта дама с восторгом принимала восхваления Эглантины. С кокетливой улыбкой путешественница сошла со ступенек.
Сошла. Иначе это нельзя было назвать. Только что, застыв, она стояла у лесенки, и вот уже на платформе. Он никогда не видел, чтобы женщина так двигалась.
Эллиот тряхнул головой, отгоняя наваждение. Он глазел на нее, как ребенок, вел себя нелепо, и, Бог мой, Пол и Кэтрин, должно быть, сочли его полнейшим идиотом! Он повернулся к Полу, но тот, похоже, тоже не устоял перед чарами гостьи.
— Значит, вы — леди Агата? — сказала Эглантина и, когда та, широко раскрыв глаза, кивнула, торопливо продолжала:
— Конечно же! Но когда вы сразу не откликнулись… впрочем, это не важно. Дорогая леди Агата! Искренне надеюсь, что ваше путешествие было не слишком утомительным. Такой длинный путь и в такой тесноте. И что вы должны думать о нас? Позвольте представиться: я — Эглантина Биггл-суорт, которая имела удовольствие переписываться с вами. Так приятно наконец познакомиться лично!
— Мне тоже очень приятно, мэм, уверяю вас, — искренне отозвалась леди Агата, хотя ее полные яркие губы продолжали насмешливо улыбаться.
— А это, — глаза Эглантины гордо блеснули, — наша невеста, наша малышка Анжела.
— Я очарована, мисс Бигглсуорт, совершенно очарована. — Леди Агата в восторге схватила девушку за руки. — Такая прелесть! Как повезло вашему молодому человеку!
Эглантина взглянула на Бантингов и Эллиота и помахала рукой, чтобы они подошли.
— О! Как чудесно! Вот наши соседи. Разрешите представить лорда Пола Бантинга и его супругу Кэтрин.
Кэтрин наклонила голову — довольно глупо, подумал Эллиот. Он надеялся, что леди не заболела. Несмотря на то что с тех пор, когда они были помолвлены, прошли годы, он все еще заботился о ней. Пол поклонился, просияв от удовольствия.
— А вот — какая удача! — Вэнсы. Привет! Мисс Элизабет! Идите сюда и познакомьтесь с леди Агатой!
Эглантина окликнула Вэнсов, медленно прогуливающихся по дорожке у вокзала.
Напускное равнодушие Бет выглядело несколько нарочитым, чтобы их неожиданное появление у вокзала оказалось чистой случайностью.
Старый лолковник Вэнс наклонился к своей далеко не молодой дочери и прокричал:
— Что? Что она сказала?
— Леди Агата, папа! — спокойно и громко сообщила Бет. — Приехала украсить свадебное торжество мисс Анжелы!
— Мисс Анжела и так красива, без всяких ослов… Густо покраснев, Бет обняла старика за плечи и увлекла в сторону, прежде чем тот успел закончить фразу.
— Пожалуйста, извините нас! Боюсь, папе нездоровится! — полуобернувшись, крикнула она.
— Тогда как-нибудь потом! — Эглантина с облегчением повернулась и увидела Эллиота. — Ах, как я могла допустить такую оплошность? Пожалуйста, позвольте представить нашего дорогого друга, сэра Эллиота Марча.
Он подошел не спеша, в надежде скрыть свою хромоту. Часто в холодную погоду нога у него плохо сгибалась, а день хотя и был ясным, но не по сезону прохладным. Эглантина наклонилась к леди Агате, и Марч услышал, как она шепнула: «Ранен на войне».
Он снял шляпу и поклонился, чувствуя еще большую неловкость. Если бы он мог убедить Эглантину не придавать романтизма его военной карьере!
Он поднял голову, и их взгляды встретились. Глаза дамы удивленно расширились, словно она его узнала. Эти глаза были странного оттенка. Насыщенного, опьяняющего, как дорогой портвейн.
— Очень приятно, — услышал он собственный голос как бы издалека.
