— Теперь колите! — предложил Бовалле. — Ручаюсь, у вас хватит храбрости!
— Дочь моя! — Дон Мануэль был в ужасе. — Отдай этот нож! Я тебе приказываю! Сеньор, будьте так добры, отойдите от нее!
Бовалле отвернулся от сеньоры. Казалось, он и думать забыл об опасном оружии, которое было у нее в руках. Небрежно засунув руки за пояс, он ждал, когда подойдет Данджерфилд.
— Сэр, вы меня звали?
Бовалле указал на дона Мануэля и его дочь.
— Доставьте дона Мануэля с дочерью на борт «Отважного», — приказал он по-испански.
Дон Мануэль вздрогнул, а Доминика приоткрыла рот от изумления.
— Это шутка, сеньор? — спросил дон Мануэль.
— Во имя Господа, зачем же мне шутить?
— Вы делаете нас пленниками?
— Нет, я прошу вас быть моими гостями, сеньор. Я же сказал, что все исправлю.
Донья Доминика снова вспылила:
— Вы над нами издеваетесь! Но вам не удастся взять нас на свой корабль! Мы ни за что не пойдем!
Бовалле подбоченился.
— Что-то опять не так? На вас не угодить. Сначала вы честите меня собакой и негодяем за то, что я задерживаю ваше возвращение в Испанию. Я исправляю свою вину и хочу доставить вас в Испанию на всех парусах. Что вам теперь не нравится?
— Доставить нас в Испанию? — не веря своим ушам, повторил дон Мануэль.
— Вы не сможете! — недоверчиво воскликнула донья Доминика. — Не посмеете!
— Не посмею? Черт подери, я Ник Бовалле! — ответил удивленный сэр Николас. — Год назад я посмел приплыть в Виго и все там опустошить, так что же теперь меня остановит?
Она развела руками, и кинжал блеснул на солнце.
— О, теперь я знаю, что правы те, кто назвал вас Бешеным Бовалле.
— Вы немного ошиблись, — весело ответил Бовалле. — Меня называют Бешеным Николасом. Можете называть меня так, сеньора.
Дон Мануэль перебил его:
— Сеньор, я вас не понимаю. Я не могу поверить, что вы говорите серьезно.
— Серьезнее не бывает, сеньор. Слова англичанина достаточно?
Дон Мануэль не знал, что на это сказать, и за него ответила дочь, весьма пылко заявив:
— Нет!!!
Единственное, чего она этим добилась, был быстрый взгляд и легкий смешок.
На палубе появился дон Хуан де Нарваэс, величественный даже в поражении. Он низко поклонился дону Мануэлю, еще ниже — донье Доминике, а на Бовалле не обратил ни малейшего внимания.
— Сеньор, шлюпка ждет. Позвольте мне сопровождать вас.
— Садитесь в нее сами, сеньор Зануда, — сказал сэр Николас. — Дон Мануэль плывет со мной.
— Нет! — возразила Доминика. Однако было совершенно ясно, что она подразумевает «да».
— Я не настроен шутить с вами, сеньор, — холодно произнес дон Хуан. — Разумеется, дон Мануэль де Рада плывет со мной.
Длинный палец поманил стражника дона Хуана.
— Проводите дона Хуана на баркас, — приказал сэр Николас.
— Я не сдвинусь с места без дона Мануэля и его дочери, — заявил Нарваэс и принял театральную позу.
— Уведите его, — сказал сэр Николас, которому все это наскучило. — Ступайте с Богом, сеньор.
Упиравшегося Нарваэса увели.
— Сеньора, соблаговолите взойти на борт «Отважного». Диккон, позаботьтесь, чтобы их вещи тотчас же перенесли.
Доминика бросила ему вызов, желая посмотреть, что из этого выйдет.
— Я никуда не пойду! — Она сжала кинжал. — Только попробуйте меня заставить!
— Это вызов? — промолвил Бовалле. — О, напрасно! Я же сказал вам, что никогда не отказываюсь принять вызов.
Он подлетел к ней и, смеясь, увернулся от острия кинжала. Одной рукой он поймал ее запястье, а второй крепко обхватил талию.
— Сдавайтесь, дорогая, — сказал он и, отняв кинжал, вложил его в ножны. — Вперед! — И, подхватив ее на руки, зашагал к квартердеку.
Доминика не сопротивлялась. Во-первых, это было бесполезно, во-вторых, пострадало бы ее достоинство. Она позволила унести себя, и ей понравилось, как это было проделано. В Испании не прибегали к таким решительным мерам. В руке, подхватившей ее, чувствовалась недюжинная сила, а беспечность этого человека заинтриговала ее. Странный, бешеный малый, с какой-то удивительной прямотой. Надо бы узнать о нем побольше.
Девушку снесли по трапу на шкафут, где люди были заняты сокровищами: китайскими шелками, льняными отрезами, слитками золота и серебра и пряностями с островов.
— Грабитель! — тихо сказала Доминика.
Бовалле усмехнулся. Это было несносно! Он дошел до фальшборта, и ей стало интересно, удастся ли ему забраться наверх. Но он проделал это удивительно легко: положив одну руку на ванты, он подпрыгнул, не выпуская девушку. Постояв с минуту, он дерзко сказал:
— Добро пожаловать на «Отважный», дорогая! — и соскочил на полуют своего корабля.
Взъерошенную и притихшую Доминику поставили на ноги, и она увидела, как ее отцу осторожно помогают перебраться через высокий борт галеона. Дон Мануэль, казалось, был озадачен и в то же время заинтересован.
— Присмотрите, чтобы их хорошо разместили, — попросил Бовалле белокурого юношу и повернул обратно.
— Соблаговолите спуститься, сеньора? — застенчиво спросил Данджерфилд и поклонился обоим. — Сейчас принесут ваши сундуки.
Дон Мануэль криво улыбнулся.
— Я думаю, этот человек или безумец, или странный чудак, дочь моя, — заметил он. — Несомненно, мы узнаем со временем, кто же он.
Донью Доминику проводили вниз и привели в прекрасную каюту, которую, как она догадалась, занимал мастер Данджерфилд. Очевидно, хозяина каюты поспешно выселили. Оставив там Доминику одну, мастер Данджерфилд повел устраивать ее отца. Она огляделась и осталась довольна увиденным. Стены мягкого тона, с дубовыми панелями, кресло с подушками под иллюминатором, стол с резными ножками, скамеечка, прекрасный фламандский сундук, шкаф у переборки и койка.
Вскоре кто-то осторожно поскребся в дверь. Она позволила войти, и показалась голова с любознательным носом и лихо закрученными усиками. Донья Доминика молча наблюдала. Пара смышленых серых глаз заискивающе улыбалась.
— Позвольте занести ваши сундуки, сеньора, — сказала голова на прекрасном испанском. — А также впустить служанку вашей милости.
— Мария! — радостно воскликнула Доминика.
Дверь отворилась пошире, и пухленькая особа, рыдая и смеясь, кинулась к своей госпоже.
— Сеньорита, они с вами ничего не сделали? — Она принялась целовать и гладить руки Доминики.
— Где же ты была все это время? — спросила Доминика.
— Меня заперли в каюте, сеньорита! Это сделал Мигель де Вассо! Его хорошенько треснули по голове, и поделом! А как вы?
