– Что б ты знала, я тоже совершенно одета, – ответила Лаура, натягивая соскользнувший лиф платья.
– Надеюсь, ты получила от лорда Хайятта предложение, иначе этой сцене нет никаких оправданий. И я все расскажу твоей маме! – по-детски злорадно пообещала наябедничать Оливия.
Хайятт поправил галстук.
– Можете быть абсолютно уверены, мои намерения честны, – сказал он. – Чего нельзя сказать о намерениях мистера Ярроу.
– Откуда вам может быть известно? Но вы уже помолвлены, Лаура? – нетерпеливо спросила Оливия.
Потрясающая новость заставила ее забыть об упреках.
– Конечно, нет! – Лаура взглянула на Хайятта.
Он нежно улыбнулся, когда его сияющие глаза встретились с глазами Лауры.
– Дамы имеют обыкновение обдумать предложение, прежде чем принять или отказать, – пояснил он Оливии слова Лауры.
– И как долго она будет тянуть с ответом? – поинтересовалась у Хайятта баронесса.
В замешательстве Лаура не обратила внимания на этот зловещий вопрос Оливии.
– О чем ты пришла сообщить нам? – обратилась Лаура к кузине, стараясь взять обычный тон разговора и принять невозмутимый вид.
– Разве вы не слышали гонг? Все идут к столу.
У Лауры осталось смутное воспоминание о звуке гонга. Он смешался с другими чудесными нереальными звуками, вихрем кружившими вокруг нее во время объятий.
Когда они выходили из библиотеки, Лаура увлекла Оливию за собой и приказным тоном прошептала:
– Никому не говори об этом!
– Ты же наверняка примешь его предложение, кузина?
– Я должна подумать.
Оливия подмигнула:
– Мне кажется, тебе не следует томить лорда Хайятта слишком долго. Ты же знаешь, что леди Деверу остается на ночь во дворце. Если ты ему откажешь, не исключено, он найдет сочувствие в объятиях бывшей любовницы.
– Оливия, в самом деле, ты не должна говорить подобных вещей!
– А ты не должна делать подобных вещей! – нагло ухмыльнулась Оливия.
Лаура поняла, что потеряла последние крупицы власти над своей причиняющей все больше и больше беспокойства кузиной. Усугубляя положение вещей, Хайятт, похоже, получал удовольствие от неловкости положения, в котором очутилась Лаура, о чем свидетельствовала его улыбка.
Лаура хотела подняться наверх и побыть немного в одиночестве, но так как над всеми ними нависала тень скандала, устроенного леди Деверу, она понимала, что, как и советовал Тальман, должна быть на виду и разыгрывать безразличие и невозмутимость еще несколько часов, оставшихся до окончания приема. Единственным утешением было то, что леди Деверу уже отправилась на покой.
Лаура боялась, что за ужином гости начнут сплетничать о скандале, устроенном леди Деверу, и не ошиблась. Они и прежде напропалую шептались о баронессе, а теперь, когда двое из трех дам, чьи имена были вовлечены в скандал, сидели за столом, шепот усилился еще более.
Лорд Тальман не сел рядом с ними, но лорд Хайятт не покинул их. Лауре пришла в голову странная мысль: что же они теперь с Ливви из себя представляют, если никто иной, а Хайятт – с его репутацией! – придает их компании оттенок почтенности? По не обращать внимание на Хайятта и двух дам, которых он сопровождал, было свыше человеческих возможностей гостей дворца. Все взоры были обращены к ним
Однако, благодаря вздору, который нес Хайятт, и беспечности Ливви, а также восторгу, охватывавшему ее при каждом воспоминании об объятиях, Лаура получила удовольствие от ужина. Правда, она не смогла бы ответить, понравились ли ей кушанья. Единственным блюдом, которое запомнилось ей, были стебли спаржи, которыми кормил ее Хайятт из своих рук.
Лаура чувствовала себя польщенной их совместной вольностью с Хайяттом, но в то же время смущалась: с чувством стыда она припоминала, как строго отчитывала она Оливию, когда та съела из рук Ярроу шоколадную вишенку на балу.
Оливия, конечно, заметила, каким образом кушала спаржу Лаура, и склонила голову, хитро улыбнувшись, ее взгляд как бы говорил: "Ага! Значит, делай так, как я говорю, а не так, как я делаю?"
Но больше всего Лаура боялась, что Оливия разнесет весть с предложением Хайятта, хотя на самом деле он не просил ее выйти за него замуж. Он только сказал, что его намерения честны, а это могло означать лишь то, что он не исключает возможности сватовства после того, как убедится, что они подходят друг другу. Хотя вряд ли можно сыскать во всем Лондоне пару, менее подходящую друг другу, чем лорд Хайятт и мисс Харвуд. Он состоятельный лорд, блистательный художник, ценитель женщин, его внимания добиваются не только все достигшие брачного возраста наследницы, но и красавицы, как леди Деверу. А мисс Харвуд – провинциальная барышня. Спасаясь от опасности остаться старой девой, она может рассчитывать на приличного супруга, но не на лучшую партию Сезона.
Но сейчас, после того как он поцеловал ее и прошептал те невероятные слова, она поняла, что любая иная партия стала для нее немыслима. Если Хайятт не решится на последний шаг, она вернется в Уитчерч, наденет чепец и останется старой девой.
Когда ужин закончился, был уже час ночи. Можно было смело отправляться на покой, не опасаясь, что уход посчитают позорным бегством. Лаура подняла руку, прикрывая зевок, что было откровенным предложением отправиться спать. К удивлению Лауры, Оливия послушно согласилась.
– Еще один только танец, – произнес Хайятт с улыбкой. – Сейчас, когда мы уже помолвлены, я надеюсь, вы не станете возражать против второго танца.
– Мы еще не помолвлены! – спокойно ответила Лаура. Хайятт с довольным видом разглядывал румянец смущения на ее лице.
– Вы собираетесь отказать мне? После стойкой защиты моей репутации в буфетной я почувствовал себя женихом.
– Вы несносны, – ответила Лаура, хватая за руку Оливию, чтобы уйти
– Вы не поцелуете Лауру на ночь, лорд Хайятт? – невинно поинтересовалась Оливия, про себя раскатисто смеясь.
– Непременно, но не на ваших глазах на этот раз, – ответил Хайятт, он сиял.
– Спокойной ночи, Хайятт, – вежливо попрощалась Лаура и устремилась наверх, потащив за собой Оливию. – Зачем ты сказала про поцелуй? Только плохо воспитанная леди могла подобное… – бранила она Оливию по пути.
Баронесса остановила Лауру:
– А ты хорошо воспитана, кузина? Сегодня вечером ты делала то, что запрещала мне. Ты была груба с леди Деверу, в библиотеке тайком обнималась с Хайяттом, хотя меня готова была разорвать за встречу с Джоном, – и самый болезненный удар Оливия приберегла напоследок, – и я видела, как он кормил тебя спаржей, кузина!
Затем на ее лице блеснула улыбка, и она обвила руками стан Лауры
