Люсьен признался себе, что никогда прежде не считал поедание фруктов таким эротичным процессом, но внезапно понял, что очарован тем, как Грейс обхватывает губами клубнику, потом кусает ее маленькими жемчужно-белыми зубами, а затем слизывает сок с губ маленьким розовым язычком. Он не мог не думать о том, что предпочел бы, чтобы эти губы были на его теле или чтобы ее язык слизывал и пробовал на вкус его кожу, а не клубнику.
Господи, неужели все, что эта девушка делает, заставляет его думать о занятии с ней любовью?
Грейс видела жар во взгляде Люсьена, когда он смотрел, как она наслаждается сладким соком ягод. Она не понимала, чем это вызвано, но была слишком сосредоточена на внезапном напряжении, возникшем между ними, чтобы углубляться в этот вопрос. Она просто хотела насладиться моментом.
— Можно?..
Она взяла еще одну ягоду и поднесла к его губам.
— Пожалуйста, — согласился он, откинувшись на одеяло, так что Грейс пришлось наклониться над ним. Он не стал кусать ягоду, а лишь провел по ней языком, медленно, страстно, а его взгляд по-прежнему был устремлен на нее. — Ты знаешь, о чем я сейчас думаю, Грейс? Что я себе представляю?.. — спросил он.
Грейс лишь покачала головой в ответ.
Люсьен еще раз медленно провел по ягоде языком.
— Я представляю, что это ты Грейс. Твоя грудь. Милый розовый сосок… — Он замолчал, когда она протяжно выдохнула. — Вот что я сделал с тобой той ночью, Грейс. Ты помнишь? — Он снова облизал ягоду.
Разумеется, Грейс помнила. Как такое можно забыть?
— Представь себе, что это ты, Грейс, — повторил Люсьен. — Его голос был низким и завораживающим, и взгляд Грейс был прикован к тому, как он берет ягоду. — Почувствуй это, Грейс. — Он нежно провел языком по выступающему кончику. — Почувствуй! — прошептал он и взял сочную ягоду в рот.
Грейс чувствовала. Ее грудь напряглась, соски затвердели под мягкой тканью ее рубашки, в ней нарастало сладостное томление, когда она смотрела как Люсьен касается языком ягоды.
Как он это сделал? Как сумел возбудить ее, даже не прикоснувшись?
У Грейс не было ответов. Она лишь, знала, что болезненный жар внутри ее требовал высвобождения. Высвобождения, которое, как она знала, мог дать ей Люсьен. И Грейс хотела, чтобы он его дал.
— Люсьен… — отрывисто выдохнула она.
— Мисс Грейс! Мисс Грейс!
Грейс словно очнулась ото сна, резко отпрянув от Люсьена. По траве, к ним бежала служанка, и одного взгляда на ее взволнованное лицо было достаточно, чтобы понять: что-то случилось.
Что-то серьезное!
— Думаю, тебе неплохо бы взять под контроль свое воображение, Грейс, — медленно протянул Люсьен, поднимаясь с травы.
Одного взгляда на то, как внезапно побледнела Грейс, было достаточно, чтобы понять, как она встревожена видимым беспокойством служанки.
Но неодобрительный взгляд, который Грейс бросила на него перед тем, как обратить свое внимание на молодую служанку, подсказал ему, что хоть Грейс и не одобрила его насмешку, но она тем не менее немного успокоилась.
— Роуз, расскажи нам, что тебя так расстроило.
Люсьен не мог вспомнить, что когда-либо видел эту полную служанку, но Грейс, очевидно, узнала ее.
— Вы должны вернуться в дом немедленно, мисс….
— Это не объясняет нам того, что случилось, Роуз, — с укором посмотрела на нее Грейс.
— Нет, мисс. То есть да, мисс. Произошел несчастный случай, мисс.
Волнение девушки снова стало усиливаться.
— Что за несчастный случай?
Люсьен решил вмешаться, увидев, как Грейс судорожно поднесла руку ко рту, побледнев еще больше.
Служанка заморгала.
— Я не знаю, сэр… милорд, — торопливо поправилась она. — Мне лишь велели привести мисс Хетерингтон, потому что произошел несчастный случай…
— Кто приказал тебе прийти за мисс Хетерингтон? — нахмурился Люсьен; его начинал раздражать пустой разговор.
— Герцог. То есть его светлость. — Теперь в голосе девушки слышался валлийский распев. Неудивительно, ведь они были всего в тридцати милях от границы с Уэльсом. — Вы нужны в доме немедленно, мисс Хетерингтон, — на одном дыхании повторила она.
— Роуз, я хочу, чтобы ты осталась здесь и убрала еду в корзину, пока я отвезу мисс Хетерингтон к дому в карете.
Люсьен крепко взял Грейс за руку, видя, как сильно она взволнована тем, что сообщила ей служанка; она даже не попыталась возражать против того, что он взял инициативу на себя.
Грейс лихорадочно соображала, что могло случиться, когда почти бежала, чтобы успевать за быстрым шагом Люсьена. Роуз сказала «несчастный случай». Что за несчастный случай? И с кем?..
Очевидно, не с Дариусом, иначе он не отправил бы к ней служанку. Или все-таки отправил бы? Возможно, он не так сильно пострадал, чтобы не мог отдавать указания?
— Ради бога, сделай как я сказал и дай своему воображению отдохнуть, Грейс! — мрачно посмотрел на нее Люсьен, помогая забраться в карету.
Грейс метнула в него яростный взгляд.
— Я и не представляла, чем вызвано горе Роуз.
Люсьен обошел карету, забрался с другой стороны и взял в руки поводья.
— Думаю, я заметил на лице Роуз скорее волнение, а не горе.
— Поведение Роуз не меняет того факта, что Дариус приказал мне вернуться немедленно.
— Нет.
— Нет? — изогнула брови Грейс, удивленная его моментальным согласием.
Люсьен склонил голову и погнал двух гнедых коней к Уинтон-Холл. От Дауэр-Хаус шла дорога к главному дому, но она была сплошь изрезана колеями, и ею редко пользовались, поэтому было легче и быстрее добраться кружным путем.
На самом деле Люсьена обеспокоила новость о несчастье Уинтеров. За последние несколько месяцев семью, казалось бы, преследуют несчастные случаи. Сначала жена Дариуса упала с лошади во время охоты и сломала себе шею. Затем неисправное колесо в карете, в которой герцог и герцогиня ехали с Грейс в Лондон, случай, который имел бы более серьезные последствия, если бы колесо отвалилось. И наконец, сердечный приступ у герцога всего через несколько дней после их приезда в Лондон.
Хотя последнее вряд ли можно было считать несчастным случаем, но Арабелла была права, когда указала Люсьену на то, что сплетни только усугубят картину. Очередной «несчастный случай» в семье Уинтеров наверняка вызовет еще больше сплетен, если не скандал.
Люсьен не знал, должен он почувствовать облегчение или нет, когда первый, кого он увидел, едва они с Грейс вошли в Уинтон-Холл несколькими минутами позже, был Дариус Уинтер. Новый герцог стоял в холле и спокойно беседовал с человеком в одежде садовника.
