Макхью поднял глаза. Его кустистые брови были нахмурены, и запачканными в чернилах пальцами он поправил очки на переносице.
— Леди Эвелин? Полагаю, вы пришли к мистеру Хардингу? — Он потянулся к журналу для записей.
— Боюсь, у меня не назначена встреча. — Эвелин затаила дыхание, ожидая, что Макхью начнет возражать, но на этот раз он молча поднялся и жестом пригласил ее следовать за собой:
— Сюда, миледи.
Они прошли мимо трех закрытых дверей, и Эвелин успела прочесть имена трех коллег Джека.
Макхью проследил за направлением ее взгляда.
— Остальные адвокаты в Олд-Бейли. Вам повезло, что сегодня у мистера Хардинга нет слушаний и он в своем кабинете. — В его голосе слышалось легкое неодобрение.
Эвелин прикусила губу, чтобы не улыбнуться. Несмотря на безупречную вежливость, секретарь не мог скрыть своего неодобрения по поводу неожиданных визитов клиентов.
Они подошли к двери Джека, и Макхью постучал.
— Войдите.
Секретарь приоткрыл дверь.
— К вам леди Эвелин, мистер Хардинг. Если вам больше ничего не нужно, сэр, то я бы хотел уйти домой.
— Конечно, Макхью, — раздался голос Джека.
Через несколько секунд дверь распахнулась, и Эвелин вошла в кабинет.
Джек бросил плащ Эвелин на стул и жестом пригласил ее присесть на диванчик. Небрежно оперевшись о стол и скрестив ноги в сапогах, он пристально взглянул на нее.
Без сюртука, жилета и галстука Джек выглядел потрясающе. Рукава его рубашки были закатаны, две верхние пуговицы расстегнуты, обнажая крепкую шею и завитки волос на загорелой груди. Было ясно, что он не ожидал посетителей и снял строгий костюм, чтобы остаток дня спокойно поработать у себя в кабинете.
— Похоже, вы не смогли дождаться, когда я свяжусь с вами? — спросил он.
Джек говорил шутливым тоном, но Эвелин вскинула голову.
— Вы прекрасно знаете, мне не терпится узнать, что произошло после того, как вы вернулись в дом Бесс.
— Могу себе представить.
Он ухмыльнулся, и сердце Эвелин екнуло. «Не будь дурочкой! Ты должна оставаться благоразумной и не позволять ему очаровать себя».
Эвелин снова вспомнила всех работниц и жен клиентов в «Линкольнз инн», которые едва не падали в обморок, когда Джек Хардинг входил в комнату. Годы лишь отточили его грубоватую притягательность. Разве служанка в печально известной таверне «Петух и бык» в Биллингсгейте не выставила ему на обозрение свою огромную грудь?
Нет, детская привязанность Эвелин должна остаться в прошлом. Теперь она взрослая и вполне способна управлять своими чувствами. Ей надо думать о браке с человеком, который ценит умных и независимых женщин. Таких нечасто встретишь, и Джек Хардинг совершенно не подходит под это определение.
Эвелин вытянула шею и взглянула на стол.
— Так вы нашли дневник или нет?
Джек изогнул темную бровь.
— Думаете, я стал бы его держать на столе?
— Хватит меня дразнить, Джек. После ухода из дома Бесс Уитфилд я почти ни о чем другом не думала.
Его лицо стало серьезным, и он подошел к ней. Присев рядом с Эвелин на диванчик, взял ее затянутые в перчатки руки в свои.
— Простите, если расстроил вас, Эви. Я не нашел дневник, и я уверен, что Бесс успела перепрятать его еще до убийства.
Даже сквозь перчатки Эвелин ощущала жар его рук. Он медленно поглаживал пальцем ее ладонь через тонкую лайку, и ее сердце тревожно забилось. Глядя в его красивое лицо, Эвелин ощутила небывалое волнение и поняла, что вот-вот готова нарушить данное самой себе обещание держаться от Джека Хардинга на безопасном расстоянии. Неужели у нее нет сил противиться его обаянию?
Ну почему он так красив и неотразим?
Стараясь побороть желание быть ближе к нему, она поднялась и шагнула к столу. Опустила глаза и заметила толстую стопку законодательных актов.
— Чем вы занимаетесь?
— Изучением законов. — Джек поднялся и тоже подошел к столу.
Книга была раскрыта на уголовном праве, и Эвелин внезапно осенило.
— Вы делаете это для Рэндольфа?
— Пытаюсь разработать линию защиты на случай, если его осудят за убийство.
— Думаете, до этого дойдет?
— Мое дело подготовиться к процессу. Откровенно говоря, у Рэндольфа нет ни денег, ни хитрости, чтобы вечно скрываться от сыщиков.
Эвелин повернулась к нему:
— Я могу вам помочь. Я много знаю о юриспруденции и сама разработала несколько линий защиты. Если Рэндольфу придется предстать перед судом, я могу помочь вам приготовиться к слушанию.
Джек поднял руку:
— Подождите, Эви. Я работаю один. Мне прекрасно известно, что вы очень образованны. Однако книжная теория разительно отличается от реального слушания в зале суда.
— О чем вы говорите?
— В университете вас не научат, как общаться с судом присяжных из двенадцати человек. Тут нужен жизненный опыт.
— А как же насчет законодательных актов, норм доказательственного права и свидетельств, полученных из вторых рук?
— Это все теория, Эви. Только на практике можно узнать, как общаться с людьми, как представлять дело в выгодном свете. Поверьте, для достижения результата это даже важнее.
— Да вы актер.
Джек пожал плечами, ничуть не раздосадованный ее обвинением.
— Возможно, так и есть.
Эвелин решила сменить тактику. Если разумные доводы на Джека не действуют, то, может быть, ей стоит упомянуть о своем затруднительном положении?
— Пожалуйста, позвольте мне помочь, Джек. У меня все мысли спутались, и я уже несколько недель как следует не спала.
Он раздраженно вздохнул и провел рукой по волосам.
— Хорошо. — Джек подвинул к ней книгу. — Начинайте просматривать законодательные акты. А я почитаю прецедентное право, вдруг появится что-нибудь стоящее.
— Спасибо.
— Хотите вина? День уже заканчивается, и я как раз собирался выпить до того, как вы пришли.
Эвелин кивнула, и Джек подошел к буфету в углу комнаты.
Она притворилась, что читает, а сама украдкой наблюдала, как он наливает вино в бокалы. Без сюртука его плечи казались еще шире, под белой рубашкой перекатывались крепкие мускулы. Последним писком мужской моды были сюртуки с накладными плечами, но Джеку в отличие от других представителей высшего света это было не нужно.
Он вернулся к столу, подал Эвелин бокал с вином и поднял свой.
— Давайте выпьем за самую красивую помощницу, какая только у меня была.
— За то, чтобы найти все, что нам нужно, — добавила Эвелин. — Я довольно хорошо разбираюсь в этих делах.
Джек пристально взглянул на нее:
