– Вы пугаете меня, милорд, – вздрогнула Оливия.
– В этом доме нет привидений, – едва заметно улыбнулся Гаррик, скользя восхищенным взглядом по стройной фигуре Оливии. – Просто здесь много коридоров и пустых комнат. С Анной все в порядке, я уверен.
– А что на четвертом этаже? – спросила Оливия, снова поднимаясь по лестнице.
– Детская, комнаты прислуги и… чердак.
Внезапно перед мысленным взором Оливии предстало видение: два мальчика увлеченно играют друг с другом… Она вздрогнула, узнав в них Гаррика и его брата Лайонела.
– В детстве я часто играл на этом чердаке, – сухо сказал де Вер, подтверждая правильность ее ощущений, и снова призывно свистнул.
И тут до них долетел приглушенный собачий лай. Встревоженно переглянувшись, Гаррик с Оливией стали поспешно подниматься по лестнице.
– Откуда слышался лай? – задыхаясь, спросила она.
– Это с чердака, они там! – ответил Гаррик.
Почему Анне вздумалось забраться именно на чердак?
В конце подъема был еще один узкий коридор, а дальше виднелась крутая высокая лестница на чердак.
В несколько прыжков преодолев оставшееся расстояние, де Вер распахнул дверь на чердак.
Рыжий сеттер всем своим видом тотчас выразил свою радость при виде хозяина.
– Молодец, Трив, – негромко похвалил пса де Вер и, обернувшись к неотступно следовавшей за ним Оливии, крикнул: – Она здесь!
Преодолев последние ступеньки, Оливия из-за спины де Вера увидела наконец свою дочь.
Анна неподвижно сидела на полу, прислонившись к стене. В сумраке чердака белела ее ночная рубашка. Окно чердака было раскрыто. Дождевые капли стучали о подоконник, брызги обдавали подол рубашки, но девочка, казалось, не замечала.
– Анна! – воскликнула Оливия.
Девочка даже не шевельнулась.
– Детка, что с тобой? – встревожилась мать, бросилась к дочери и заключила ее в свои объятия.
Как только она коснулась девочки, ее обдало волной нестерпимой боли и горя, да такой сильной, что на какое-то мгновение все тело женщины парализовало.
– Со мной все в порядке, мамочка, – тихо проговорила Анна без тени улыбки на печальном лице.
– Как ты здесь оказалась? Ты опять стала ходить во сне? – никак не могла успокоиться Оливия.
– Нет, это было не во сне, – покачала головой девочка.
Оливия молча уставилась на дочь. Значит, ее предчувствия вновь оправдались: этот огромный мрачный дом таил в себе страшные, трагические тайны… И одна из них касалась Лайонела де Вера. Теперь Оливия ничуть не сомневалась в этом.
– Она разбудила меня, – неожиданно продолжила Анна. – Эта печальная женщина разбудила меня, мама. Я хотела найти ее.
У Оливии застучало в висках. Она не смела взглянуть на стоящего поодаль де Вера, у ног которого сидел верный сеттер. Гаррик смотрел на Анну и Оливию и напряженно прислушивался к их странному разговору.
– Позже поговорим, – прошептала она дочери.
Словно не слыша ее, девочка покачала головой:
– Но ее здесь нет, я не нашла ее. Я знаю, она была здесь, мамочка, это она оставила окно открытым…
Оливия поспешно взяла Анну за руку и потянула к себе, побуждая встать. Оказалось, девочка сидела на старом, потрепанном шотландском пледе. Странно, ведь в жилах семейства Стэнхоупов нет ни капли шотландской крови!
– Уже очень поздно, ты всех нас заставила изрядно поволноваться. Больше не исчезай так, детка, – укоризненно проговорила Оливия.
Анна молча пошла вслед за матерью.
– О чем она говорит? – не выдержал наконец Гаррик, все это время безмолвно внимавший их беседе.
– Понятия не имею, – пожала плечами Оливия.
– Эта женщина очень печальна. Я хотела помочь ей, – снова заговорила Анна.
Внимательно посмотрев на девочку, Гаррик поставил свечу на пол и протянул руки навстречу ребенку.
– Давай я выведу тебя отсюда, Анна, – проговорил он.
Анна уверенно, словно зрячая, доверчиво шагнула прямо в его объятия. Виконт перенес девочку через высокий порог и бережно опустил на лестничной площадке. Пес уже был там. Оливия не стала мешать Гаррику, хотя быстро установившийся контакт между ним и Анной причинял ей смутное беспокойство.
Проходя мимо собаки, она внимательно посмотрела на нее. Сеттер, не выказывая никакого беспокойства, дружелюбно вилял хвостом, значит, животное не чует ничьей неприкаянной души, никакой чуждой миру живых сущности. Оливия облегченно вздохнула.
– Что с тобой? – моментально повернулся к ней Гаррик, ищущим взглядом впиваясь в ее лицо.
– Ничего. Просто уже очень поздно, и мне нужно уложить Анну в постель.
– Я сам отнесу ее в спальню, – решительно произнес Гаррик, – а ты возьми свечу и прикрой дверь.
На этот раз Оливия возражать не стала.
Переодев Анну в сухое белье и уложив в постель, Оливия присела рядом с дочерью и ласково погладила ее по голове. Сеттер задремал на полу у кровати.
– Ты выглядишь крайне усталой, детка, – прошептала Оливия, уверенная в том, что Анна скоро заснет крепким сном.
Анна зевнула, и это было красноречивее всех слов.
– Послушай, – осторожно начала Оливия, – эта печальная женщина… Ты знаешь, кто она?
Анна снова зевнула и тихо сказала:
– Она очень красивая. Если я когда-нибудь ее встречу, то сразу же узнаю.
У Оливии округлились глаза от удивления. Значит, это был не дух умершей, а живая женщина?
– Анна, я полагала, речь идет о духе…
– Я не знаю, – сонно потерла глаза девочка. – Иногда мне кажется, что это был дух, а потом я вижу, что печальная женщина принадлежит миру живых.
– Был ли кто-нибудь с тобой на чердаке, когда пришли мы с лордом Кэдмоном?
– Нет, она ушла, – едва слышно отозвалась Анна, закрывая глаза.
Через секунду-другую она уже крепко спала, смежив густые темные ресницы.
Оливия глубоко задумалась. Может, Анна вступила в контакт с духом одного из предков рода Стэнхоупов?
Внезапно она заметила мерцающий отсвет свечи и оглянулась. К ней в спальню со свечой в руке осторожно вошел де Вер. Босой, в шелковой рубашке и обтягивающих панталонах, он был удивительно хорош. Да еще эти темные густые волосы до плеч… У Оливии сильно забилось сердце, и она вскочила с места.
– Сюда нельзя! – приглушенно воскликнула она, боясь разбудить Анну.
– Она заснула? – деловито осведомился он, и на его губах мелькнула улыбка.
Оливия бросила взгляд на дочь.
– Да, она спит, и я прошу вас немедленно удалиться!
Поставив подсвечник на край стола, Гаррик приблизился к Оливии.
– Что имела в виду мисс Чайлдс, когда спрашивала, не чувствуешь ли ты что-нибудь? – чуть хрипло спросил он.
На Оливию словно вылили ушат ледяной воды.
