Принц поднялся на ноги. Его собеседникам пришлось сделать то же самое. Скучающим голосом Георг произнес:
– Все это легко исправить. Девушка француженка или нет?
– Француженка, – быстро ответил Кэм.
– Тогда вы не оставляете мне выбора. Я требую, чтобы вы как можно скорее передали ее под мою опеку. С этого момента она находится под моей личной защитой.
– Вашей… защитой? – пробормотал Кэм. – Я сомневаюсь, что это уместно, ваше высочество.
Принц Уэльский смутился.
– Я, конечно же, имел в виду – в качестве временной меры. Когда мы убедимся, что все эти сплетни беспочвенны, ваша… подопечная… немедленно будет вам возвращена. Если вы откажетесь, Дайсон, подозрения только усилятся.
Глаза Кэма превратились в узкие щели.
– Я не возражаю, – мягко сказал он.
– Тогда все решено.
Кэм стал по стойке «смирно» и степенно поклонился.
– Ваше высочество, – произнес Колбурн.
Его улыбка была явно ироничной.
Коротко кивнув, принц покинул комнату.
– Англия, мистер Фокс? – тихо пробормотал Кэм. – Никогда бы не подумал, что вы приверженец преувеличений.
– Умейте достойно проигрывать, Дайсон, – ответил Фокс. – И уверяю вас, я не преувеличивал. Стоит поднять пару вопросов в парламенте, и этот инцидент превратится в дело государственной важности. Вы прекрасно понимаете: Питту не понравится то, что виги дышат ему в спину, особенно когда Англия готова вступить в войну с Францией.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь, но, насколько я понял, я могу рассчитывать на ваше тактичное молчание, если… чего именно вы хотите, мистер Фокс?
– Думаю, вам пора отдохнуть.
– Отдохнуть?
– От политики.
– А! – улыбнулся Кэм. – Мне льстит, что вы считаете меня настолько сильной угрозой вашей партии.
– О нет, не моей партии. Англии. Вы знаете, что меня нельзя уличить в недооценке ваших талантов.
Фокс взялся за ручку двери, собираясь также покинуть комнату.
– Одну минутку, мистер Фокс. Будьте так любезны, – протянул Кэм. – Если я решу последовать вашему совету и отдохнуть от политики, что я получу в награду?
– В награду?
– Что будет с Габриель?
– Ах, ее судьба теперь в руках принца. Но могу вас успокоить: ничего плохого с ней не случится. А что касается меня, насколько мне помнится, у вас есть поместья в Йоркшире и Корнуолле. Теперь у вас будет предостаточно времени, чтобы превратить их в архитектурные шедевры. Занимайтесь чем заблагорассудится, только не политикой, и я обещаю, что мы, виги, не будем возвращаться к этому вопросу. Я дам вам пару минут, чтобы прийти в себя.
Фокс улыбнулся и тихо закрыл за собой дверь. Политик присоединился к принцу у себя в кабинете.
– Ну что? – спросил его королевское высочество, поднеся к губам стакан рубиново-красной жидкости.
Перед тем как сделать глоток, принц медленно вдохнул аромат вина, наслаждаясь букетом бургундского.
Фокс улыбнулся.
– На этот раз, если я не ошибаюсь, он попался. Благодарю вас, ваше высочество, за вмешательство.
– Пустяки, – отмахнулся принц. – Приятно было вам помочь. Вы ведь не думаете, что Дайсон женится на девушке, нарушив ваши планы?
Фокс удивленно поднял брови.
– Возможно, эта девушка благородного происхождения, но ее воспитание оставляет желать лучшего. Судя по всем докладам, она сущая дикарка. Может, она прекрасно подходит на роль любовницы, если человеку по душе необузданные страсти. Но в роли герцогини Дайсон? Не думаю. Этот человек слишком тщеславен, чтобы связать себя таким нежелательным браком.
– Возможно, вы правы, Чарльз, – согласился принц.
Однако Георг совсем не разделял убежденности мистера Фокса. Его высочество подумал о том, что и он сам, и мистер Фокс в свое время связали себя нежелательными союзами. Мистер Фокс женился на своей любовнице, актрисе, интимную близость с которой они оба когда-то делили. Принц подумал и о своей дорогой Марии, госпоже Фитцхерберт, его тайной морганатической жене,[43] от которой он до определенной степени отказался, когда ему навязали эту грубую, вульгарную неряху, Каролину Брунсвик. Глаза принца наполнились слезами, и от отвращения мороз пошел по коже.
Во всем виноват Питт. Этот брак должен был сделать Георга богатым. Так оно и получилось. Но Питт и его тори одной рукой давали, а другой отнимали. Полмиллиона фунтов долга, и все это нужно отдать, да еще и с четырьмя процентами доплаты! Он, принц Уэльский, наследник британского престола, годами балансировал на краю финансового краха. К счастью, парламент наконец помог ему справиться с затруднениями, но тори опять тянули время. Питт! Этот человек был его заклятым врагом.
Принц тяжело вздохнул и угрюмо спросил:
– Чего именно мы собираемся достичь, если придется дискредитировать Дайсона, Чарльз?
– Прошу прощения, ваше высочество?
Было очевидно, что Фокс, так же как и принц, предался размышлениям, и Георг вспомнил, что Питт и Фокс тоже были заклятыми врагами. Он повторил вопрос.
Огромное тело Фокса пошевелилось, и Георг не мог не подумать, что хотя за последние годы он и прибавил в весе несколько стоунов, по сравнению со своим старым другом казался худым, как жердь. От этой мысли принц заметно повеселел. Но его приподнятое настроение испортилось, как только Георг вспомнил стройную мускулистую фигуру Дайсона. Принц заметил, что две пуговицы на камзоле норовили выскочить из петель. Его высочество нахмурился и втянул живот.
– Если я хоть что-то знаю о Питте, – ответил Фокс, – то Дайсон утратит все свое влияние. Герцог станет препятствием, бременем для партии. И тори выбросят этот мешающий им камень.
– Я думал, вашей целью был Питт.
Мистер Фокс выказал некоторое удивление. Он глухо рассмеялся и наполнил полупустой стакан принца.
– Мистер Питт – это враг, которого я знаю. Он ничем не может меня удивить. Нет, ваше высочество. На этот раз своей жертвой я наметил Дайсона.
Принц задумчиво пригубил вино из стакана. Спустя некоторое время он спросил:
– Что такого вам сделал Дайсон?
– Мне? Насколько я знаю, ничего. Я смотрю дальше. Ему ведь не больше тридцати, согласны?
– И что из этого? – спросил принц.
– Я пришел к выводу, что этот человек в какой-то степени одержим. Дайсон и так уже близок к власти. А у него впереди еще годы, чтобы направить политику парламента, и правительства в нужное ему русло.
Принц представил Дайсона, занимающего пост Питта в последующие двадцать или тридцать лет, и что особенно важно, во время его собственного правления в качестве английского монарха.
– Боже правый! – воскликнул Георг. Эта картина привела его в ужас. Он, не раздумывая, осушил стакан. – Чарльз, – сказал принц с чувством, – вы дальновидный человек.
