– Пусть, но ведь ему уже доводилось распутывать подобные дела, – не согласился Боб.
– Ради того, чтоб покончить с этим делом, я прошагал уже не знаю сколько миль, парни, – произнес Гидеон, вставая из-за стола. – И я знаю, что мне еще шагать и шагать. В этом-то я нисколечко не сомневаюсь. Ладно. Я ушел. Отдохнуть надо.
– Домой, домой, где ждет постель, пусть холодна она да и пустынна. Прощай, Гидеон!
– Да, его постель такая же холодная и пустая, как и наши койки!
– Увы! Воистину!
У двери Гидеон обернулся и с теплым чувством оглядел своих приятелей. Хорошо, что у него такая славная компания – актеры. Вообще, здорово, что от Боу-стрит до Ковент-Гардена и театров так близко! А что касается его кровати, то она обыкновенно пустует, пока он в нее не заберется, и по ночам, таким, как эта, когда ему одиноко и томительно, хорошо отвлечься от дурных мыслей на сон грядущий, опрокинув пинту-другую в компании добрых приятелей.
Дом, где он жил, был чистенький, плату взимали разумную, а хозяйкой была приличная дама, которая чем дальше, тем больше буквально души не чаяла в своем нешумном постояльце. Гидеон был доволен своей служебной карьерой и своей уютной квартиркой. Но иногда, как в эту ночь, ему хотелось чего-то еще.
Когда он вернулся из Португалии и гостил дома в Сомерсете, он еще питал надежду, что Мэри Бут, с которой он в свое время прогуливался по округе и пару раз целовался, дождется его возвращения. Но четыре года – срок немалый, и, естественно, она успела выйти замуж. Не то чтобы они что-то обещали друг другу, но все же она ему нравилась и даже снилась, поэтому, когда он узнал о ее замужестве, ему стало больно, хотя, конечно, винить ее было нельзя. Он и не винил.
– Я тебя ждала столько, Гидеон, сколько могла, – сказала она, когда он случайно повстречал ее. За юбку держался карапуз, и по ней было хорошо видно, что совсем скоро на свет Божий появится еще один такой же.
– Ты у меня был самый лучший, – сказала она, потупив глаза, – но мы с Самюэлем очень счастливы.
Гидеон, как и положено, пожелал ей всяких благ и решил, что отсюда надо убираться. Если он останется, то, вероятно, они будут встречаться, что может осложнить жизнь и ей и ему. Раз матери уже нет, остальная родня как-то устроена, а старая любовь недоступна, куда проще убедить себя, что город обещает большое будущее.
Вот так все случилось. Прислуживать? Нет, благодарю покорно, такую работу он никогда не любил. Вкалывать на фабрике или пахать да сеять тоже не очень тянуло. А послужив в армии, он ощутил вкус к острым переживаниям: какое-то возбуждение нужно было постоянно, чтобы знать, что ты еще жив.
То, чем он был занят, было нужно и полезно. Однако, устраивая голову на подушке, он так хотел, чтобы кто-то был сейчас рядом, чтобы кто-то заботился о нем. Но разве согласится здравомыслящая женщина разделить с ним его долю: вечно нет дома, общается со всяким уголовным сбродом, чтобы добыть информацию. “Так, самое время пойти в бордель”, – сказал он себе, отключаясь от реальности и уплывая неведомо куда. Надо будет завтра вечерком навестить заведение миссис Дойл.
На следующий день, с утра, после кофе и свежих рогаликов, испеченных местным пекарем, Гидеон решил посетить дом, который принадлежал Фэрхейвену в городе.
Сначала дворецкий и слушать ничего не хотел: не станет он беспокоить хозяина вестями о каком-то незваном госте.
– Его светлость очень заняты сегодня и не принимают визитеров, явившихся без предупреждения и без предварительной договоренности.
– Но, если вы сообщите, что пришел Гидеон Нейлор с улицы Боу, я уверен, что он захочет встретиться со мною.
Человек немедленно проникся большей почтительностью и направился к хозяину, чтобы известить его о настойчивом посетителе. Вернувшись, он выглядел слегка обиженным реакцией своего хозяина, а Нейлору сказал:
– Его светлость примет вас сию минуту.
– Благодарю. – Гидеона позабавила надменность дворецкого, а еще больше то, что она была посрамлена. Слуги богачей и сильных мира сего зачастую окружают себя таким ореолом собственной значительности, что даже превосходят в этом своих хозяев. К этому он привык, как и к мгновенной перемене в лице, следовавшей за объяснением, кто и что он такое. Кому охота связываться с инспектором по важным делам?
Лорд Фэрхейвен восседал за письменным столом, просматривая свою почту. Гидеону пришлось кашлянуть, чтобы привлечь внимание хозяина кабинета: граф увлекся изучением собственной переписки. “Или делает вид, что ему это интересно”, – подумал Нейлор, вспоминая паб, актеров и монолог датского принца.
– Доброе утро, господин..?
– Нейлор, ваша светлость. Гидеон Нейлор.
– Ах да. Присаживайтесь, прошу вас. У меня есть для вас всего несколько минут, – сказал Марк, поднимая руку над загроможденным столом, чтобы совершить ею в воздухе какие-то замысловатые манипуляции. – Но, разумеется, вопрос о том, чтобы убийца леди Фэрхейвен предстал перед судом и получил по заслугам, имеет для меня первостепенное значение. – Тут Марк нахмурился. – И дело не в том, чтобы я пребывал в уверенности, что этот тип уже схвачен. Насколько я понимаю, лорда Эшфорда освободили?
– Да, милорд, – ответил Гидеон, усаживаясь за тот же письменный стол напротив его владельца. – Магистраты решили, что улик против него не хватает: нет ни свидетеля преступления, ни каких-либо следов, которые позволили бы определить преступника.
– А как насчет мотива? – злобно бросил Марк. – У него же были явные причины для этого. Положение – хуже некуда, да тут еще Клодия отказывает в деньгах.
– С другой стороны, лорд Эшфорд утверждает, что он намеревался жениться на леди Фэрхейвен. Более того, он говорит, что в ту ночь они договорились о помолвке. Поэтому скорее всего у него была причина желать ей остаться в живых.
– Он лжет. Не думаю, что она хотела выйти за него замуж. И я полагаю, что вы получили от меня записку касательно завещания Клодии. Если Эшфорд что-то получает по этому завещанию, следовательно, у него есть сильный мотив.
– Я вам признателен, милорд, за то, что вы меня об этом известили, и я уже поговорил с Рересби. Похоже на то, что лорд Эшфорд действительно выигрывает что-то по воле покойной. Однако даже если это и так, то неясно, каковы его возможные приобретения и было ли ему об этом что-либо известно.
– Я бы не удивился, если у Клодии хватило ума, а точнее глупости, сообщить ему о своем намерении, – сказал Марк.
– Да, милорд. Это возможно. – Гидеон на мгновение умолк, а потом самым мягким и самым кротким из всех голосов, на которые он был способен, начал: – Есть, знаете ли, еще одно любопытное обстоятельство, которое только что стало известно, милорд. Из-за него, собственно, я и осмелился вас побеспокоить. Похоже, что помощник лакея, который исчез из дома леди Фэрхейвен, вовсе не был лакеем. Или Джимом Толином, если угодно. Это был некий Джим Рук, и он не дольше чем месяц назад служил клерком в “Хейлзуорт лимитед”.
