Ознакомительная версия.
Она могла помечтать о том, что однажды у нее будет достаточно денег на приобретение собственного дома, чтобы потягаться с влиянием графини на Филиппа. Но даже в самых дерзких своих фантазиях она не смела и надеяться, что у ее сына появится такой крестный отец, как герцог Талейран, богатый, влиятельный, сумевший удержаться на верхних ступенях политической лестницы Франции во время смены трех правительств.
Уилл, похоже, почувствовал ее беспокойство. Спрятав нож и пистолет, взял ее за руку:
– Ты готова идти?
– Думаю, да. – Что-либо говорить или делать было бессмысленно.
Уилл посмотрел на де Мерлонвилля и, кивнув в сторону Сен-Арно, спросил:
– Можно его на минутку?
– Только если прежде пообещаете не разорвать его на куски, стоит мне отвернуться. Хозяин гостиницы очень опечалится, да и ковер, залитый кровью, будет безвозвратно испорчен.
– Даю слово.
Де Мерлонвилль кивнул.
– Месье Рэнсли, передайте наилучшие пожелания вашему дяде, графу. Находясь в Лондоне по делам герцога прошлой осенью, я имел возможность познакомиться с ним и несколькими другими лидерами парламента. А вы, Тьерри, надеюсь, понимаете свое нынешнее положение? Ваше назначение на Карибы по рекомендации герцога Талейрана не подписано пока. Уверен, вы не захотите поставить под угрозу свое политическое будущее, снова причиняя беспокойство этим достойным людям.
– Ах, ну разумеется, нет, дорогой граф.
– В таком случае предлагаю вам подготовиться к возвращению в Париж, в то время как они продолжат свой путь.
Быстро кивнув, Сен-Арно развернулся, схватил пальто, стал собирать табакерку и прочие расставленные на столе предметы. Граф пробормотал за его спиной:
– Санта-Лючия – очень милый остров. Вот только там распространена тропическая лихорадка, да и об опасности нападения пиратов забывать не стоит. Многие смельчаки отправлялись туда, но обратно вернулись единицы.
Подмигнув Уиллу и Элоди, он поклонился и вышел из комнаты.
Уилл тут же повернулся к Сен-Арно, который, уже надев пальто и забрав личные вещи, продолжал стоять так, чтобы между ними по-прежнему находился стол. Его красное лицо свидетельствовало о ярости и досаде.
– Что ж, паразит, похоже, вам удалось остаться в живых. Вашим заверениям о мальчике я ни на грош не верю, зато очень уважаю герцога Талейрана и его планы. Хочу, чтобы вы знали – я буду присматривать за вами. Молитесь, чтобы сын мадам Лефевр прожил долгую жизнь, был здоров и процветал. Если я узнаю, что у него хотя бы насморк, тут же разыщу вас и прикончу.
Взяв Элоди за руку, Уилл сказал:
– На побережье в Кале нас ждет судно.
Хотя Уилл и Элоди вежливо отклонили предложение де Мерлонвилля о сопровождении, они все же ощущали чье-то незримое присутствие. На четвертый день их путешествия после наступления темноты Уилл по лестнице черного хода вывел Элоди из комнаты на постоялом дворе в Кале и повел к лошадям. Оседлав их, они поскакали в ночи. Только тогда Элоди осознала, что и Уилл заметил слежку и проявляет повышенную осторожность.
В молчании они ехали по узким боковым аллеям, путь им освещали лишь звезды и огни оставшегося позади Кале. Наконец, они достигли небольшого порта, расположенного южнее на побережье, и спешились у захудалой гостиницы с одним-единственным тусклым фонарем над входом.
Шепотом приказав Элоди ждать на улице, Уилл скрылся внутри. Через несколько минут он появился вновь, поставил лошадей под навес амбара и проводил Элоди в комнатку с низким потолком под самой крышей, крошечное окошко которой выходило на дорогу и гавань.
– Извини, что пришлось вытащить тебя из мягкой постели ради ночевки в этой богом забытой дыре, – сказал он, жестом указывая на стол у окна. – Не то чтобы я не доверял словам помощника премьер-министра, но в Англию предпочитаю вернуться на том судне, которое выберу сам. Будем надеяться, что ни Талейран, ни де Ришелье ничего об этом не узнают.
– На корабле контрабандистов? Эта халупа похожа на притон. Какие у вас интересные связи, месье Рэнсли.
От ее колкого тона его глаза вспыхнули.
– Тебе уже лучше? – поинтересовался он, вытаскивая из седельной сумки флягу с вином и наливая им по кружке.
«Лучше ли мне?» – мысленно спросила себя Элоди, принимая кружку. Она пережила агонию, оцепенение, точно человек с ампутированной конечностью, медленно отходящий от воздействия опия. Словом, чувствовала себя опустошенной, как морские раковины во время шторма, лишившиеся скрытых в них сокровищ и выброшенные на песчаный берег.
– Я ощущаю здесь свое присутствие.
– Это уже прогресс. Отсутствовала ты довольно долго.
Элоди поняла, во время путешествия на север Уилл был непривычно молчалив. Скакал рядом с ней, лишь по необходимости скупо цедя слова. В полдень на привале, когда они подкреплялись хлебом, сыром и вином, он даже не пытался развеселить ее очередной историей. В гостиницу заселялись уже после наступления темноты и, обменявшись краткими ласками, утомленные, проваливались в сон.
Неудивительно. После первого шока от потери Филиппа Элоди пребывала в абсолютном безразличии ко всему, вероятно вовсе не обращая внимания на попытки Уилла завязать разговор. Пугающее осознание того, что она лишилась сына, было сродни пристальному всматриванию в солнечный диск, ослепительно-яркий, лишающий возможности различать что-либо вокруг.
Кроме бурного столкновения с Сен-Арно, Элоди едва ли сумела бы вспомнить события в промежутке между выходом из спальни сына и прибытием на побережье нынче ночью. Восстановить из груды несвязных обрывков воспоминаний общую картину событий она не могла, как ни пыталась.
Вот Уилл шагает рядом с ней по Парижу. Укладывает ее в постель. Собственноручно кормит. Баюкает, прижимая к груди, как фарфоровую куклу. Когда боль становится совсем уж нестерпимой, помогает найти забвение, растворившись в страсти.
Ни один друг, спутник жизни или любовник не стал бы обращаться с ней с большей нежностью и пониманием. В ее окутанной мраком душе вспыхнул слабый лучик надежды, тепла, благодарности.
– Спасибо тебе, милый Уилл, – негромко произнесла она.
– За спасение от Сен-Арно? С превеликим удовольствием. Хотя мне понравилось бы еще больше, если бы удалось как следует отделать его, раз уж нельзя убить.
– Ты пошел бы на убийство?
Он ответил не сразу.
– Не знаю. А тебе бы этого хотелось?
– Да. Нет. Ах, je ne sais pas![22] Какая разница? Его смерть не вернула бы мне Филиппа.
– Но гарантировала бы то, что твой сын никогда не окажется в его власти. Хотя, похоже, и Талейран, и премьер-министр объединились, чтобы отправить его как можно дальше, покончить с его тайными интригами. А нас они, как мне показалось, благословили. Какие выводы ты сделала из появления де Мерлонвилля?
Ознакомительная версия.
