Он направил лошадь под дамским седлом к каменной стене и привязал ее.
– Прошлую ночь ты провела с Айданом.
– Да, – призналась она. – Но он… он ушел. Кобыла забеспокоилась и бочком двинулась к нему.
Он успокаивающе погладил ее по шее.
– Так я и знал. Я ведь боялся… – Его неожиданно заинтересовал прикус кобылы.
– Чего? – Она уперлась локтями в грубую стену и сердито взглянула на него. – Что вы знали и чего боялись?
Яго тянул время, рассматривая прикус. Затем неторопливо перевел безмятежный взгляд на девушку:
– Что совесть Айдана и его чувство долга возьмут верх. Что он устоит против призыва собственного сердца.
– Не поняла.
– Не мне объяснять подобные вещи. Очень скоро мы все покинем эти места и вернемся в Ирландию. И все, что происходит сейчас, не будет иметь никакого значения.
Где-то в глубине души Пиппа всегда знала, что Айдан О'Донахью никогда не останется здесь, в Лондоне, среди заваленных соломой и мусором улиц и облаков дыма, смешанных с запахом текущих нечистот. Он не стал частью этого мира. Она видела его только среди родной ему природы Ирландии, дикой, как сам О'Донахью Map.
Лошадь нагнула голову и ударила по земле копытом.
– За годы своих странствий я выучила одно важное правило, – сказала она Яго удивительно спокойным голосом.
– Что же это за правило, крошка?
– Уходить надо первой. Поэтому я не из тех, кого покидают.
Яго нежно взял Пиппу за руку:
– Не самый плохой план.
– Я ждала, что вы начнете меня отговаривать. – Она одарила его робкой улыбкой.
– Это только отодвинуло бы на время неизбежное.
– Я тоже так думаю. – Ее дыхание участилось, и она похлопала его по руке. – Но теперь встает вопрос, куда мне податься.
– Малышка, я уж думал, ты никогда не спросишь об этом. – Улыбка его засияла, словно серебро в лунном свете.
Записки Ревелина из архива Иннисфалена
– Боюсь, что девятипалый курьер, что сел на борт в заливе Дингл, сгинул в пути.
– И это при том, что у меня есть хорошая новость, которую я мог бы послать Айдану. К этому моменту О'Донахью уже должен получить мое письмо о состоянии дел с его женитьбой, подтверждающее, что он теперь свободный человек, и за эту благословенную весть надо вознести молитвы всем святым и ангелам, что заступились за него.
– Правда, остается вопрос, который бередит мою бренную душу, и состоит он в том, сможет ли зарубцеваться рана в душе Айдана.
– Ушла?
Айдан и Яго остановились перед стеклодувными мастерскими монастыря братства крестоносцев, где они заказывали подарок для королевы. Он собирался забрать подарок, но новость, услышанная от Яго, заставила его позабыть о деле.
После того как Пиппы не было на ужине и она не появилась к завтраку, Айдан решил поинтересоваться о ней у друга.
– Да, мой господин, она ушла, – спокойно подтвердил Яго.
Потрясенный О'Донахью остановился у кишащей людьми стеклодувни и попытался прийти в себя от удара. Он не думал, что ее уход так на него подействует. Каким-то образом девушка сумела занять место в его сердце, и ее отсутствие породило там пустоту и чувство потери.
Особенно сейчас, когда пришло послание от Ревелина, возвестившее, что его больше ничто не связывает с Фелисити и муки его закончились. Правда, Айдан решил для себя предусмотрительно не верить в свершившееся, пока не убедится сам.
– Мне следовало знать, что эта сумасбродная девчонка когда-нибудь уйдет, – отрывисто бросил он. Жгучая боль, поразившая сердце, медленно расползалась по всему телу с головы до пят.
В какой момент он полюбил эту пигалицу и как ему удавалось отрицать очевидное так долго?
Видения пронеслись в его голове, словно выхваченные из темноты лучами солнечного света. Он вспомнил, какой в первый раз увидел ее – веселой, дерзкой и неудержимой на ступенях перед собором Святого Павла. Вспомнил, как она распевала хулиганские куплеты, принимая ванну, как прогнала горничных, унижавших ее гордость, как с безрассудной отвагой отвратила от него гнев Елизаветы, переведя его на себя. И наконец, как умоляла его о любви… умоляла, а потом отшатнулась, получив отказ.
– Отправилась ко двору, – тихо сказал Яго.
«Ко двору». У Айдана на секунду перехватило дыхание, и он сделал несколько судорожных вздохов.
– Разве для нее это не лучший выход? Будет жить в нормальных условиях, это намного безопаснее, чем попрошайничать на площади.
Он закрыл глаза и представил себе Пиппу при дворе, чувствующую себя в своей тарелке среди знати. Может, очарует еще кого-то и найдет себе другого покровителя, который отдаст ей свое сердце, чего не смог позволить себе он, О'Донахью. Айдан отбросил невыносимую мысль прочь.
– Если вообще можно выжить при дворе, – заметил он, – то Пиппа сумеет.
– Конечно. И, кроме того, вдруг она и правда отыщет свою семью, как ты ей советовал.
– Я советовал? – Ирландец горько усмехнулся. – Мне просто надо было отговорить ее от опасной жизни среди воров и шлюх.
– Мне кажется, она поверила тебе, мой господин. Думаю, она втайне не теряет надежду найти своих в этом мире. Ей нужно знать, что кто-то любит ее.
– Я нужен ей, – признался он скорее самому себе, нежели другу. Айдана знобило так, словно он стоял на холодном зимнем ветру.
– А что дальше? – Яго цокнул языком. – Сумеешь дать ей положение и стабильность?
– Нет, не сумею. – Айдан оторвался от стены и в бессильной ярости метнул взгляд в Яго. – Ты знаешь это. Гнев как-то сам собой улетучился, и навалилась безысходная, унылая усталость. – Тебе никогда не хотелось послать все к чертям собачьим? Просто бросить все и уйти?
– Хотелось. И я так и сделал однажды. – Яго озорно посмотрел на ирландца. – Только, в моем случае, я уплыл.
Айдан выдавил из себя улыбку.
– Забери сам подарок королеве. – Мятущееся сердце подсказало решение. – Пойду оденусь.
– Чтоб мне провалиться… – воскликнул Яго, – только не говори, что хочешь!..
– Да, я хочу самолично отвезти подарок ко двору. – Айдан поспешил обратно в дом.
– …Вот поэтому дочке пивовара ничего не оставалось, как… – Пиппа доверительно подмигнула королеве, – отравить бочонок!
Губы королевы расплылись в улыбке. Увидев благорасположение Елизаветы, остальные слушатели последовали ее примеру и засмеялись.
Пиппа присела в поклоне и облегченно вздохнула. Королеве были свойственны перемены в настроении. Рассказ, который только что казался ей смешным, в следующий момент мог вызвать ее раздражение. До сих пор Пиппе везло.
Хотя это был всего лишь ее второй день при дворе в качестве королевской шутицы.
