Поставив подсвечник на фортепиано, она положила на место нотные тетради. Потом снова подошла к инструменту.
Это фортепиано, большее по размерам, чем то, которое стояло в гостиной, и с более чистым звуком, казалось, притягивало ее, манило… Флер прикоснулась пальцами к клавишам.
Затем медленно проиграла гаммы и села на стул.
Закрыв глаза, она довольно громко заиграла сонату Баха.
Ей казалось, что музыка поможет освободиться от мучивших ее мыслей.
Может быть, она сможет хотя бы на время забыть об угрозах Мэтью.
Доиграв сонату до конца, Флер открыла глаза. Думая о том, что ей все же придется лечь в постель, она со вздохом поднялась.
– Вы замечательно играли, мисс Гамильтон, – раздался у нее за спиной мужской голос.
Герцог Риджуэй! Флер обернулась.
– Я не хотел тревожить вас, – сказал он. – Но вы так чудесно играли… Я проходил мимо и не мог не зайти.
– Простите, ваша светлость, я просто занесла ноты. Но не могла удержаться, присела на минутку.
– После того как играли весь вечер? – улыбнулся герцог. – Я должен поблагодарить вас за это, мисс Гамильтон, я очень вам признателен.
– Я играла с удовольствием, ваша светлость.
Он подошел к ней поближе.
– Это вы были наверху, в галерее? Вы были с Броклхерстом?
Флер похолодела.
– Да, ваша светлость, – Вы пошли с ним по доброй воле? Или он заставил вас?
– Нет, не заставлял, ваша светлость.
Она посмотрела в темные глаза герцога. Неужели ее теперь уволят?
– А это что такое? – Он указал на ее чуть припухшую верхнюю губу.
Флер молчала.
– Все происходило с вашего согласия?
– Да. – Она сглотнула. – Да, ваша светлость.
Он внимательно посмотрел на нее и покачал головой.
– Пойдемте в библиотеку, выпьем по стаканчику на ночь.
Герцог направился к библиотеке. Открыв дверь, обернулся и вопросительно посмотрел на Флер. Она молча вошла в библиотеку, ярко освещенную свечами.
Герцог налил Флер немного хересу, а себе бренди. Потом указал ей на удобное кожаное кресло, стоявшее у камина.
– За ваше здоровье, мисс Гамильтон, – сказал он, усаживаясь в другое кресло. – И за ваше счастье. За иллюзорное счастье, не так ли?
Герцог отпил немного из своего бокала.
Флер тоже сделала глоток. Она по-прежнему молчала.
– Расскажите о себе, – попросил герцог. – Разумеется, только то, что можете. Кто учил вас играть?
– Моя мать, когда я была маленькой девочкой. А потом играла в школе.
– В школе? А где это было? Впрочем, можете не отвечать на этот вопрос. А как долго вы там учились?
– Пять лет. Я училась в Бродридже. Меня отправил туда мой опекун. Я говорила об этом мистеру Хаутону.
Герцог кивнул.
– А вам там понравилось? – спросил он.
– Мне кажется, я получила хорошее образование. Но там были слишком суровые наставницы.
– Скажите, а дома к вам хорошо относились?
Флер немного помолчала.
– Я была счастлива, пока были живы мои родители. А потом… Потом мне многое пришлось пережить.
– Значит, в семье опекуна вас не любили, я правильно понял? А они не пытались поскорее выдать вас замуж?
Флер вспомнила о двух джентльменах – обоим было за пятьдесят, – делавших ей предложения. Когда она, восемнадцатилетняя, отказала им, кузина Кэролайн пришла в ярость.
– Да, пытались, – кивнула Флер.
– Но у них ничего не получилось, – улыбнулся герцог. – Полагаю, у вас твердый характер, мисс Гамильтон.
Наверное, в семье опекуна вас называли упрямой.
– Да, иногда.
– А мне кажется – очень часто. Вы так и не встретили человека, за которого хотели бы выйти замуж?
– Нет, не встречала, – ответила Флер.
Она тотчас же вспомнила ночные кошмары, в которых к ней являлся Дэниел.
– А мне кажется, встречали…
Флер опустила глаза.
– Вам не разрешили выйти за него замуж, не так ли?
Она молча кивнула.
– Так почему же вы покинули свой дом? – допытывался герцог. – Почему ваш возлюбленный не уехал вместе с вами?
– Дэниел забыл обо мне, – сказала Флер.
– Значит, его звали Дэниел… Но вы ведь его любили? А может, и сейчас любите?
– Нет, это было давно. Теперь все в прошлом.
Герцог допил бренди, поставил на столик бокал и поднялся на ноги.
– Что ж, – пробормотал он, – уже поздно, пора спать.
Флер протянула ему свой бокал, и он поставил его рядом со своим. Затем предложил ей руку и, внимательно посмотрев на нее, спросил:
– Скажите, вы доверяете мне? Может, вам помочь? Ведь вы пошли с ним не по доброй воле, не так ли? Вы же не хотели с ним идти?
Он осторожно провел пальцем по ее верхней губе.
Она крепко сжала его руку.
– Флер, почему вы уехали в Лондон? Почему ваш Дэниел не приехал за вами?
– Он не знал, что я убежала, – сказала она, все еще сжимая его руку. – Он и сейчас не знает, где я.
– Если бы я любил вас, Флер, если бы знал, что и вы меня любите, то непременно отыскал бы вас, где бы вы ни находились.
Она взглянула на его шрам. Затем, глядя ему прямо в глаза, проговорила:
– Нет, не отыскали бы. Никто не может любить так сильно. Любовь не может быть такой. Она эгоистична и жестока.
И я ни в чем не виню Дэниела, он ни в чем не виноват.
– И все же, Флер… Если бы я любил вас, то нашел бы, поверьте.
Она усмехнулась:
– Вам просто так кажется, ваша светлость. Такой любви не бывает.
И вдруг она поняла, что он хочет поцеловать ее. Поняла за несколько мгновений до того, как его губы коснулись ее губ.
Флер еще успела бы отступить – ведь он не держал ее и не прижимал к стене, однако не стала противиться, даже не сделала попытки уклониться. По-прежнему сжимая руку герцога, она закрыла глаза…
Губы герцога были чуть влажными и теплыми. А его поцелуй.., он совершенно не походил на поцелуи Мэтью и мистера Чемберлена.
Наконец он отстранился и, обнимая ее одной рукой, тихо проговорил:
– Не отвергайте меня, Флер, пожалуйста. Не оставляйте меня, не бойтесь ничего.
Она крепко прижалась к нему и вдруг вспомнила, как он стоял перед ней обнаженный, такой огромный и мускулистый, с ужасными шрамами на боку и на ноге. А потом вспомнила, как он раздвинул ее ноги и овладел ею, вспомнила, как он терзал ее тело, причиняя ужасную боль.
Но ведь герцог щедро заплатил ей и накормил ее. А потом взял гувернанткой, доверил воспитание дочери. И, похоже, он действительно о ней заботился и хотел ей помочь.
Флер вспомнила, как танцевала с герцогом вальс на дорожке парка. Вспомнила и верховую прогулку.
Неужели герцог Риджуэй и мужчина, стоявший перед ней в номере гостиницы, – один и тот же человек?
Тихонько вздохнув, Флер еще крепче прижалась к нему.
