— Любовника, — напряженно повторил Дэвид.
— Она имела в виду какого-нибудь воина, который не стал бы претендовать на роль супруга.
— Не будьте глупой! — презрительно произнес он. — Любой мужчина, которого вы пустите в свою постель, начнет думать о том, что еще он может получить.
— Вы так считаете? — В ее тоне сквозил ледяной холод. — Ну да, полагаю, одной только постели будет недостаточно, чтобы его удержать.
— Нет, Маргарита. Постель неминуемо внушит ему мысль о том, что нужно что-то сделать, чтобы навеки закрепить за собой подобную привилегию.
От его тихого голоса у нее в животе возникло странное ощущение, как и от мысли, что мужчине может настолько понравиться обладать ею. Ей стоило больших усилий, чтобы голос не выдал ее волнения.
— Теперь подобное предприятие кажется мне чересчур опасным. Возможно, именно поэтому вы пытаетесь отговорить меня.
— А если и так?
— В таком случае, как я уже говорила, очевидное решение — жениться на мне самому. Тогда вам не придется переживать, что какой-то мужчина захочет получить больше преимуществ, чем я решу ему дать.
— Вы неосмотрительны, — сказал он, покосившись на жаворонка вдалеке. — Очень многие ухватились бы за такое предложение.
— Но вы не такой.
— Вы знаете…
— Я помню, что вы уже отказались стать моим супругом. Но мы не обсуждали вопрос физической любви, целомудренная она или нецеломудренная.
— Маргарита…
— Я уверена, Генриху это понравится, поскольку он явно стремится соединить нас. Возможно, он считает себя прекрасным сватом, ведь он так удачно устроил брак моих сестер.
— А возможно, это просто подарок гладиатору.
Она вспыхнула при мысли о том, что ее предлагают Дэвиду, как в былые времена, как награду за то, что он пойдет на смертельный риск, выполняя волю своего сюзерена.
— Непохоже.
— Совсем непохоже.
Боль в его глазах подстегнула ее, хотя она и не знала наверняка, что эту боль вызывало.
— Забудьте все, что я сказала, — решила закончить этот разговор Маргарита. — Я вообще не понимаю, почему мы это обсуждаем.
Он повернулся к ней лицом, сунул большие пальцы за пояс, оперся спиной о каменный край оконного проема.
— Я спрашивал вас о планах на будущее.
— Я не понимаю, как это касается вас, раз уж вы не намерены ничего делать, чтобы изменить их.
— Если позволите, я мог бы познакомить вас с совершенно иным взглядом на задачи супруга.
— О чем вы? — Она вгляделась в его суровые, словно высеченные из камня черты. — Возможно, я что-то неправильно понимаю, но я могла бы поклясться, что вы проехали верхом не одну лигу и рискнули вызвать гнев короля, лишь бы спасти меня от притязаний ненавистного жениха.
— Точнее, от вступления в брак по воле Генриха без вашего на то согласия, — напомнил он. — Вам лучше выйти замуж, если вы не желаете уйти в монастырь. Нет более бесспорной защиты, чем сильный супруг, внушающий страх всем мужам.
— А от него меня кто защитит?
— В этом не будет необходимости, если вы выберете его сами, на свой вкус, но супруга, а не просто любовника. И тогда в первую брачную ночь вы не только покоритесь ему, а, вполне вероятно, получите удовольствие от его объятий.
— Дэвид… — начала Маргарита, но у нее неожиданно с такой силой сжалось горло, что продолжить она не смогла.
— Вы мне не верите, но я, если вы позволите, мог бы показать вам кое-что. Я долго находился вдали от Бресфорда и от вас. Полагаю, редкий мужчина добровольно отказался бы от того, чтобы использовать определенные возможности в своих интересах, если уж они сами плывут в руки. Я уезжал мальчиком, вернулся мужчиной, а в промежутке…
— Я понимаю, — коротко кивнула она.
На сей раз в его взгляде читалось сомнение.
— Правда?
— Оливер был достаточно любезен, чтобы просветить меня.
Выражение лица Дэвида мгновенно стало угрюмым.
— И что он рассказал?
— Женщин влечет к вам, и у вас нет причин сопротивляться их натиску. — В ее словах улавливалось раздражение, чего она, конечно, не хотела. Она просто не желала представлять его себе с другими женщинами: такой новый его образ оскорблял идеал, в глубине души лелеемый ею, и причинял боль, как неожиданно полученный удар.
— Что ж, ясно.
— О чем вы? Мы уже выяснили, что ваша клятва не касается… других женщин.
— Но в результате я получил больше знаний о том, что происходит между мужчиной и женщиной, чем за весь период жизни в Бресфорде.
— Я не сомневаюсь, что это поможет вам в будущих поисках, но…
— Услышьте меня, Маргарита!
Железный лязг приказа, прозвучавший в его голосе, был для нее чем-то новым: она не только никогда ранее не слышала ничего подобного, но и не представляла, что таким тоном могут обратиться к ней. Она гордо вскинула голову и резко отвернулась, тем самым отстраняясь от него.
С его губ сорвалось тихое проклятие. Он грубо схватил Маргариту за руку и развернул ее лицом к себе. Одновременно он другой рукой обхватил ее за талию и привлек к себе. Отпустил ее руку, провел ладонью по ее спине, завел руку под скрывающее волосы полотно и зарылся пальцами в толстую, свободно заплетенную косу. Полуприкрыв глаза, он пожирал взглядом ее лицо, ее губы, уже разомкнувшиеся, готовые страстно прошептать повеление о ее освобождении. Его глаза смотрели на нее в упор, и она удивилась, увидев, что они потемнели и стали грозными — словно надвигалась буря.
— Способы, которыми мужчина может доставить удовольствие женщине, многочисленны, Маргарита, и они не имеют никакого отношения к обладанию. Большинство из них мне ведомы, ведь я днями и ночами изучал их и это доставляло мне наслаждение. Я намерен продемонстрировать их вам, чтобы вы лучше понимали, захотите однажды стать мужнею женой или же нет.
Неужели от удара по голове Дэвид повредился умом? Или, возможно, такая реакция — последствие ее недавней робкой попытки соблазнить его? Воспоминания о том случае не дают ему покоя и потому он возжелал большего?
Но у Маргариты не оказалось времени на то, чтобы в этом разобраться. От его могучего тела исходил такой жар, что дыхание у нее перехватило, а мысли затуманились. Оказавшись в его железных объятиях, она задрожала. Ее сердце глухо забухало в груди, когда она увидела, как его взгляд пожирает ее губы, а он медленно опустил голову.
Она не могла пошевелиться — не потому, что обессилела, но потому, что враз лишилась воли. Медленно, словно впереди у него была уйма времени, он коснулся ее губ, так же медленно обвел их кончиком языка, попробовал на вкус их жаркую поверхность и остро очерченные уголки, собирая ее аромат, словно драгоценнейший нектар. Рука Дэвида, лежавшая на талии Маргариты, скользнула вниз и еще крепче прижала ее к себе — его тело немного расслабилось, и он стал неторопливо, уверенными движениями тереться о низ ее живота.
