– О, Рори!.. – Чувства ее были столь глубоки, что не хватало слов.
С благоговением он провел губами по всей длине шрама, потом от спины к груди. Дойдя до груди, стал покусывать ее и сосать, а она от наслаждения извивалась под ним. Губы его скользнули вниз по ее телу, пока он не почувствовал, как вздрогнул у нее живот. Его рот двигался ниже, и она схватила его за голову, тщетно пытаясь остановить. Язык Рори, касающийся всех уголков ее тела, доставлял ей нескончаемое удовольствие, пока, изогнувшись и со всхлипыванием произнося его имя, она не достигла первой вершины блаженства.
Он не дал ей времени прийти в себя и вел ее все дальше и дальше, и теперь уже невозможно было разобрать, что она шепчет.
Он так желал ее, что это стало наваждением, доводившим его до безумия. Все его тело болело и пульсировало.
– Кортни, скажите, что вы хотите меня.
– Да, хочу. – Она прижалась к нему. Ее желание было столь же велико, как и его. – О, Рори!
Наконец он покорился их обоюдной воле, и она почувствовала, как его плоть осторожно скользит внутри ее, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, пока им не показалось, что они слились с золотой луной и разбились на миллионы маленьких звездочек.
Рори откинулся на подушках и разглядывал лежащую рядом с ним женщину. Всю ночь они занимались любовью, в промежутках спали и, проснувшись, снова предавались любви.
Рори был поражен глубиной ее страсти – в ней было столько отчаяния, порожденного одиночеством.
Прошлой ночью он пришел полный решимости соблазнить ее. Но теперь было неясно, кто кого одолел, – их обоих захватило слишком сильное чувство.
Она пошевелилась, и он затаил дыхание. Утро после любовной ночи чревато разочарованием, особенно для дикарки, не привыкшей даже к обычной дружбе.
Веки у Кортни дрогнули, она открыла глаза и тут же встретилась взглядом с его голубыми, уже такими любимыми глазами. Взор ее потеплел, в нем появилась нежность.
– Я спала как дитя, зная, что ты здесь.
– А я наслаждался, глядя на тебя. – Он провел пальцем по ее нижней губе и снова почувствовал желание.
Слышались знакомые утренние звуки: служанки сновали по холодным, мрачным коридорам, разнося еду, воду, одежду. Рори приподнял голову на эти звуки, а у Кортни упало сердце – сейчас он уйдет от нее.
– Если ты перелезешь через балкон, никто не узнает, что ты был здесь.
Рори посмотрел на нее, и у него в свою очередь сжалось сердце.
– Вы приказываете мне уйти, миледи?
– Приказываю? А разве ты не хочешь этого?
– Я предпочел бы остаться здесь, с тобой.
– Но служанки начнут болтать.
– Ты боишься того, что они скажут?
Она улыбнулась, и его сердце успокоилось.
– Я люблю тебя, Кортни, и останусь с тобой навсегда, если ты попросишь.
Люблю. Кортни почувствовала, что слово отдалось у нее внутри и сердце утонуло в нем, как в теплом меду. Он любит ее, а она любит его – всем существом. Никогда больше она не будет одна, не будет чувствовать себя отверженной.
– О, Рори! Я люблю тебя больше жизни. Он крепко прижал ее к себе. Вдруг улыбка на ее лице погасла, а сердце у нее сжалось. Ведь если она и впрямь его любит, то не должна втягивать в зловещий заговор. Ей не следует видеться с ним.
Кортни лежала не шевелясь. Своими действиями она может причинить вред любимому человеку.
А в это время его губы и пальцы уже оплетали ее своей магией. И, как она ни старалась, ей не удавалось думать ни о чем, кроме его ласк и поцелуев. Все серьезные мысли улетели прочь, когда он стал щекотать ее.
– Вы за это заплатите, сэр.
С ловкостью и силой, которой он от нее не ожидал, она повернулась и уселась на него верхом. Ее губы целовали его шею, а волосы веером покрывали их обоих, нежно касаясь его кожи. Поразительно, но эта женщина доводит его до безумия, едва дотронувшись до него. Больше он ни о чем не успел подумать, так как присоединился к ней в дикой любовной гонке, целью которой было блаженство.
* * *
– Не послать ли за музыкантами, сир? – Королева подняла голову от шитья и внимательно взглянула на короля, который нервно расхаживал взад и вперед по комнате.
– У меня нет настроения слушать музыку.
Из другого конца комнаты за ними сочувственно наблюдал их друг лорд Эджкоум. Он всю жизнь провел в августейшем обществе и знал Карла с рождения, будучи дружен с его отцом, Яковом. Он понимал настроение Карла и тяжесть забот, ложившихся на королевские плечи.
Карл выглядел нервозным и раздраженным. Все эти разговоры о предательстве заставили его отвернуться от тех, кто служил ему утешением: от жены и лучшего друга. Кому может доверять король? Мало того, заметил про себя Эджкоум, королевский совет, и в особенности Берлингем, все более открыто высказывался против присутствия католических священников при дворе. Конечно, патеры не без греха, подумал Эджкоум, наблюдая, как король осушил кружку эля и потребовал еще. Когда устраивался этот брак, король Яков вынужден был согласиться с тем, что принц Уэльский разрешит французской принцессе следовать своей вере. На этом настаивал кардинал Ришелье, в надежде устроить своих католиков поближе к трону. Опасаясь их вмешательства в государственные дела, английские сановники стремились к введению законов, направленных против католиков.
Эджкоум посмотрел на королеву, в чьих руках постоянно находились иголки и пряжа. Делая вид, что полностью поглощена шитьем, она украдкой поглядывала на мужа. Ее привязанность к королю была очевидна. И король тоже был увлечен ею, хотя и не желал этого признать. Против них работали определенные силы.
Простодушная Генриетта Мария легко поддавалась влиянию. Ее духовникам нетрудно было настроить королеву против ее новой, протестантской родины. Подобные действия, конечно, вбивают клин между августейшими супругами. Кто же выигрывает от этого? Во Франции – кардинал Ришелье, усиливающий свое влияние на королеву, а в Англии – лорд Берлингем, не желающий подпускать к королю никого, даже молодую жену.
Эджкоум решил, что им полезно было бы на время расстаться. Прокашлявшись, он сказал:
– Мадам, я подумал, а не посетить ли вам мой загородный дом? Сейчас лучшее время года.
Генриетта Мария с удивлением посмотрела на него. Ее еще ни разу не приглашали в гости без супруга.
– Замечательная мысль, сэр. – Генриетта Мария опустила руки с шитьем на колени. – А когда мы можем поехать?
– Завтра утром, если вам угодно. Дом у меня большой и удобный, а парк считается одним из лучших в Англии. – Повернувшись к королю, он добавил: – Если вы не возражаете, ваше величество, то королева могла бы продлить свое пребывание на день или два.
