Марго схватила его руку и сжала. Одна из свечей в канделябре истаяла и, зашипев, погасла.
– Я говорю серьезно, Марго. – Филипп прижался губами к затылку графини, обнимая ее за талию. – Станьте моей женой.
Марго прерывисто вздохнула и приподнялась, опираясь на руку. С трудом оторвав взгляд от ее груди, Филипп посмотрел ей в лицо.
Она улыбнулась, качая головой:
– Нет.
Филипп резко перевернулся на спину, стараясь сдержать злость. Его охватила досада на себя и на Марго. Он допустил тактическую ошибку, поспешил. Следовало подождать, прежде чем заводить этот разговор.
Марго наклонилась к нему и нежно поцеловала в губы. Филипп притянул ее к себе, сдавив плечи так сильно, что она невольно вздрогнула. Он немедленно разжал руки. Прильнув к нему всем телом, Марго очертила тонким пальцем линию его бровей, потом подперла кулаком подбородок, глядя на него затуманенными темными глазами.
– Нет? – переспросил Филипп, не в силах остановиться, удержаться от разговора. – И больше ничего? Просто «нет»?
Марго со вздохом откатилась на край кровати и потянулась за пеньюаром. Филипп удержал ее, схватив за плечи.
– Я овдовела чуть больше полугода назад.
– Что, конечно, не остановило бы вас, если б вы пожелали…
Марго заставила Филиппа замолчать, прижав палец к его губам. Ее огромные глаза блестели, отражая пламя свечей.
– На самом деле вы вовсе не хотите жениться на мне, – произнесла она. – Я была ужасной женой.
Поцеловав кончики пальцев Марго, Филипп мягко отвел ее руку.
– Я вам не верю. – Он теснее прижал ее к себе.
– Разумеется, не верите. – Марго печально покачала головой. – Поэтому я и не могу стать вашей женой.
– Боитесь разочаровать меня? – прямо спросил Филипп. – Или думаете, я вам наскучу? И мы оба пожалеем о столь поспешном решении?
– И это, и многое другое. Вы очаровательны, Филипп, но вы жестоко ошиблись во мне. Я переменчива, непостоянна…
– Вы меня любите?
У Марго вырвался возглас досады. Брови ее нахмурились.
– В эту минуту? Да. – Она нетерпеливо хлопнула ладонью по постели. – Но кто знает, что я буду чувствовать месяц спустя?
Филипп недоверчиво прищурился, вглядываясь в ее лицо. Доводы Марго казались ему нелепыми, несуразными. Повисшую тягостную тишину прервал отдаленный жалобный крик павлина. Широко открытые глаза Марго смотрели неподвижно, умоляя понять и отступиться.
– В таком случае я предлагаю вам сделку, – проговорил Филипп. Марго судорожно сглотнула, страдальческая гримаса исказила ее лицо. Филиппа охватило чувство вины. Он вовсе не хотел огорчать ее. Просто ему казалось совершенно естественным сделать Марго предложение. Он лишь поддался порыву, только и всего. – Я больше не стану просить вас выйти за меня замуж, – продолжал он. – По крайней мере пока не окончится ваш траур, но… – Он твердо встретил взгляд Марго. – Если вдруг обнаружится, что вы ждете ребенка, мы поженимся. Без всяких проволочек и отговорок. Я не потерплю отказа.
– Пойдемте прогуляемся, – предложил Девир, глядя, как Оливия намазывает ломтик поджаренного хлеба имбирным вареньем. – Или прокатимся верхом, если хотите. Вы можете выбрать одну из лошадей Марго.
Оливия положила в рот кусочек гренки и принялась медленно жевать, пристально разглядывая Девира, словно тот предложил ей обдумать вопрос огромной важности. Впрочем, так оно и было.
Все остальные уже позавтракали и разошлись. Сестра Девира с лордом Арлингтоном, усевшись в двуколку графини, отправились с визитом к герцогу Нортумберленду и полюбоваться великолепным Сайон-парком, творением Умелого Брауна [17]. Леди Моубрей с невесткой хлопотали над приготовлениями к балу по случаю дня рождения вдовствующей графини, а отец Роуленда с Фростером закрылись в кабинете, обложившись бухгалтерскими книгами. Прибытия остальных гостей ожидали только к вечеру, к началу бала.
– Прежде мне нужно переодеть туфли, – сказала Оливия, вытирая руки салфеткой.
Она спустилась в холл десять минут спустя, обутая в короткие темно-зеленые сапожки. Синие глаза ее оживленно блестели из-под широких полей изящной соломенной шляпки, защищавшей лицо от солнца.
– С чего мы начнем прогулку? – спросила она, кокетливо поправляя шляпку.
– С посещения вдовствующей графини, – ответил Девир с лукавой улыбкой, немного насторожившей Оливию. – Не стоит наживать себе в ее лице врага. Маленький знак внимания поможет заручиться ее расположением. В этот час бабушка скорее всего пьет чай в оранжерее.
Девир проводил Оливию к главному входу, обращенному к Темзе, и она тотчас вспомнила его слова о том, что по замыслу архитектора с реки должен открываться вид на дом. Высокая дверь аббатства выходила на широкую террасу, откуда отлогими ступенями сбегала вниз великолепная двойная лестница.
По левую сторону располагались конюшни, а справа тянулся аккуратно подстриженный газон, рассеченный надвое выложенной плитняком дорожкой, которая вела к дому вдовствующей графини, примыкавшему к оранжерее.
– Это место напоминает мне рассказы о поместье Шантильи, резиденции принца Конде, – сказала Оливия, приближаясь к обиталищу бабушки Девира. В противоположность аббатству, отличавшемуся строгой простотой, двухэтажный дом вдовствующей графини, сложенный из красного, желтого и черного кирпича, пестрел затейливым узором.
Девир кивнул.
– Этот коттедж, выполненный в сельском стиле, cottage orné, – несомненно, лучший в Англии образец пасторальной фантазии. Пусть вас не введет в заблуждение крытая соломой крыша. Она служит лишь украшением.
Дряхлый согбенный дворецкий, тяжело ступая, проводил их в глубину дома. С каждым шагом старика с парика его сыпалась пудра. Из богато убранного холла открывался вход в великолепную гостиную. Взгляд Оливии скользнул по потолкам и стенам, щедро покрытым лепниной.
– Весь дом отделан подобным образом? – прошептала Ливи, разглядывая скрипки, украшавшие стены по обеим сторонам от двери.
– О, вам нужно это увидеть, – улыбнулся Роуленд. – Я с удовольствием покажу вам дом, с разрешения графини, разумеется. Оформление каждой комнаты посвящено некой теме. Например, холл, как вы заметили, представляет щедрые дары земли. Он украшен корзинами фруктов, снопами пшеницы, ветвями цветущих деревьев. Гостиная переносит нас в мир музыки. Здесь вы увидите скрипки, рожки и даже флейты. – Роуленд указал на одну из скрипок, висевших возле двери. Ее гриф был перевязан лентами. Рядом на стене красовался свернутый нотный лист.
