— Мы не задержимся надолго.
Ладони лорда Доусона передвинулись выше.
Грейс сверкнула на него глазами, но поняла, что слишком беспомощна, чтобы выглядеть строгой и неприступной. Весьма трудно изображать праведное негодование, если едва можешь дышать, и если шалая Грейс побуждает тебя взять в ладони лицо Дэвида и притянуть к своему лицу.
В его голубых глазах вспыхнула искра… чего? Чего-то очень горячего. Насколько Грейс могла заметить, искра увеличивалась в размерах. Должно быть, она перескочила от него к ней, потому что Грейс бросило в жар.
— У меня хорошие новости.
Она видела, как дрогнули его губы. Она так живо помнила, как они прижались к ее губам в парке герцога Олворда. Она хотела, чтобы это повторилось… Грейс облизнула губы и заметила, что глаза Дэвида следят за движением ее языка.
— Что? — спросила она.
Господи, да она не более вменяема, чем тетя Кейт. Не может сосредоточиться на том, что говорит ей этот мужчина. Если бы только он приблизился к ней еще немного…
Он так и сделал. Коснулся губами ее лба, потом щеки.
Грейс запрокинула голову и приоткрыла рот, опустила веки.
«Нет, нет, нет!» — кричала во все горло чопорная Грейс, но ее трудно было услышать сквозь гулкое биение сердца и очень легко не услышать.
Губы лорда Доусона коснулись ее губ — легко, как бы мимолетно. О, его руки почти добрались до ее грудей, потом соскользнули на бедра, и вот уже Дэвид привлек Грейс к себе, к своему сильному, мускулистому телу.
Ей стало трудно дышать — Грейс надеялась, что он этого не замечает. Ей хотелось еще теснее прижаться к Дэвиду. Руки шалой Грейс как бы сами собой обхватили талию Дэвида и крепко сжались. Он негромко застонал.
Его губы снова коснулись ее губ. Грейс почувствовала, что он улыбается. Потом он начал покрывать ее быстрыми, легкими поцелуями. Слишком легкими. Она выразила неудовольствие невнятным бормотанием и чуть больше приоткрыла рот.
Дэвид усмехнулся. Грейс смутилась, но через секунду, когда его язык оказался у нее между губами, забыла обо всем на свете.
Сказать, что она была ошеломлена, значило не сказать ничего. Он поглаживал обеими руками ягодицы Грейс, в то время, как его язык дотрагивался до ее неба, зубов, языка. Она была возбуждена до предела. Тяжелая, влажная боль пульсировала внизу живота… нет, еще ниже… там, между ног. Нужно что-то…
Боже милосердный, что она делает?
Она толкнула лорда Доусона в грудь. Он тотчас втянул язык туда, где ему и следовало находиться, — к себе в рот. И разомкнул объятия.
— Лорд Доусон…
— Дэвид.
— Что?
Голос у него был более хриплым и низким, чем обычно, глаза уже не горели огнем, а сияли.
— Мое имя Дэвид. — Он наклонился и провел влажным языком по нижней губе Грейс. — Вы не посмеете вернуться к формальному «лорд Доусон» после столь интимного знакомства.
Грейс была уверена, что густо покраснела.
— Я буду называть вас лордом Доусоном, если захочу.
Губы Дэвида сложились в весьма сладострастную усмешку.
— Идет. Это забавно. И можете употребить обращение «милорд», когда я устроюсь между вашими прекрасными белыми бедрами в нашу первую брачную ночь.
У Грейс отвисла челюсть. Если она и до этого была красной как вареный рак, то теперь цвет ее лица сделался краснее самого красного. Что можно сказать в ответ на такое вопиющее замечание?
Очень просто. Ничего. Надо всего лишь отправить шалую часть своего существа куда подальше и вызвать из ссылки чопорную Грейс.
— Кажется, вы говорили, будто у вас есть хорошие новости, лорд Доусон?
— Так оно и есть, леди Грейс. — Лорд Доусон поднял одну бровь и прислонился спиной к дереву. — Мне удалось получить для нас приглашение погостить в доме виконта Моттона. — Он ухмыльнулся. — Говоря по правде, я спровоцировал приглашение, и сделал это весьма хитро, если мне позволено говорить так о себе.
— Я убеждена, что вы единственный человек, кто может сказать такое. Вы не произвели на меня впечатления завзятого хитреца.
— Напротив, леди Грейс. Я исключительно хитер. — Он поиграл бровями. — Во многих отношениях.
Грейс скрестила руки на груди. Она сейчас полностью владела собой. Лорд Доусон бросил на нее вызывающий взгляд, однако она не собиралась принимать вызовы от этого человека. У нее было вполне отчетливое представление, что в противном случае она проиграет.
Дэвид немного подождал, затем пожал плечами.
— Это я уговорил Моттона устроить прием.
Грейс, в свою очередь, подняла брови. Лорд Доусон явно напрашивался на одобрение. Смешно! Этот мужчина чересчур самоуверен. Она определенно не намерена поощрять его…
— И это хорошие новости, потому что?..
— Потому что имение Моттона недалеко от поместья Алекса, к тому же дядя имеет особый интерес к теориям севооборота виконта. Я считаю, что его можно уговорить приехать. Если вы сможете убедить вашу тетю принять приглашение, у них появится возможность уладить разногласия во время личных встреч.
Грейс кивнула, хотя в голове у нее по большей части вертелись мысли о тех возможностях, которые касаются ее отношений с лордом Доусоном. Нет, ей определенно место в Бедламе.
— Я понимаю вашу точку зрения и полагаю, что мне удастся уговорить тетю приехать. Мы только что узнали, что в скором времени сюда прибудет новый лорд Оксбери. Уверена, как только он явится в город, тетя предпочтет находиться где-нибудь в другом месте.
Возможно, в этом-то и проблема. Возможно, ее тетя ведет себя так странно, потому что устала от Лондона. Ведь она всю жизнь провела в деревне. Она уже немолодая. Возможно, ей надо побыть вдали от шума и суеты города.
— Давайте спросим у нее.
— Добрый день, леди Оксбери!
Дэвид сделал короткий поклон и ощутил приступ сострадания. Женщина выглядела ужасно. Она явно плакала — нос у нее покраснел, глаза распухли.
Может, она не такая гарпия, какой Дэвид представлял ее себе.
— Добрый день, лорд Д-доусон.
Кейт попыталась произнести это со всей допустимой в данном случае холодностью, однако эффект был испорчен тем, что она произнесла имя с запинкой.
— Тетя Кейт! Что с вами?
Грейс села на скамейку рядом с теткой и обняла ее за плечи.
— Ничего. — Леди Оксбери переложила носовой платок из одной руки в другую, подняла голову и солгала: — Я прекрасно себя чувствую.
— Ничего подобного. Вы плакали.
Грейс умела обращаться с тетей Кейт так же ловко, как Гермес с белками. Леди Оксбери ответила ей негодующим взглядом и сказала с нажимом на «не»:
— Я не плакала.
— Плакали. У вас лицо в красных пятнах, глаза тоже покраснели.
