— Ведь ничего не изменилось, и вы, разумеется, это понимаете. Отец защитит меня. Вам нет никакого смысла приносить себя в жертву из-за моей ошибки, как вы это называете.
Лайонел пристально смотрел на нее, едва сдерживая в себе ярость.
— Мне не нравится, когда вы зачесываете волосы наверх.
— Ничего другого не остается, вымыть голову удалось всего лишь раз. Очень жаль, что вы находите меня отвратительной.
Граф бросил на девушку откровенно неприязненный взгляд:
— Бог свидетель, менее всего я нахожу вас отвратительной. На самом деле вы, девочка моя, просто упрямая колючка, и в настоящий момент я с трудом подавляю желание отколотить вас.
— Здесь слишком много свидетелей, не так ли?
— Если я расскажу им хотя бы об одной глупости, что вы сделали, то они, наверное, будут аплодировать мне. — Он взлохматил рукой свои волосы. — Послушайте, Диана, обратного пути нет, вы не можете этого не понимать. Вы говорили о своей ошибке, но сделанного не воротишь, и я смирился с этим. Должны смириться и вы.
— Не будем говорить об этом, Лайонел. А теперь я хочу сообщить вам, что сегодня Гармон готовит для нас особый ужин. Скорее для вас, чтобы вы имели представление о кухне моей страны. — Граф поднял бровь, но решил пока не возражать против перемены Дианой темы. — Это сюрприз. Как вы думаете, мы можем поужинать вместе с Рафаэлом и Бликом?
— Наверное, — ответил он. — Раз у нас особый ужин, то, думаю, да.
Граф смотрел, как девушка твердым шагом легко идет по качающейся палубе. Ветер играл ее юбкой, и молодой человек сглотнул, увидев четкие очертания ее ног и бедер.
— Что ж, хорошо, Диана, — проговорил он, обращаясь в пустоту. — Придется соблазнить тебя, раз ты отказываешься прислушаться к голосу разума.
* * *
Вечер был обычным, хотя Диана отметила, что Лайонел молчалив, что на него не похоже. Она подумала, что это результат отказа выйти за него замуж, но тут же отбросила эту мысль, предположив, что от этого он должен почувствовать только облегчение, но ни в косм случае не огорчение. Через несколько минут Гармон подал им рубец и бобы-сюрприз. Лайонел с удивлением рассматривал груды ямса, кокосов, печеностей и моркови.
— Это и есть кухня Вест-Индии?
Рафаэл рассмеялся.
— Наши любимые блюда. Они известны здесь с давних пор, не так ли, Диана?
— Не скромничайте, Лайонел, ешьте. Печености поливайте соусом. Так же, как вы делаете это с цивилизованными блюдами.
Лайонел позаботился о том, чтобы за ужином Диана выпила несколько бокалов крепкого красного вина. Молодой человек почувствовал любопытный взгляд Рафаэла, но в ответ лишь улыбнулся.
Около десяти часов граф и Диана вернулись в свою каюту. По обыкновению, Диана начала устраивать себе гнездо из одеял на полу. После штормовой ночи она больше не спала на койке.
— Это так уж необходимо? — раздраженно спросил Лайонел.
Диана подняла на него глаза:
— Что необходимо?
— Чтобы вы продолжали спать на полу?
— Разумеется, необходимо, — ответила она. — Вы должны бы помнить, что у меня один раз уже были неприятности.
— Неприятности? Это слово никак не отражает моего состояния в ту ночь.
— Это ваши трудности. Я отказываюсь играть роль вашей маленькой привязанности на время путешествия.
— А если я пообешаю, что это будет большая привязанность?
— Это не смешно. А теперь… — Она замолчала с широко открытыми глазами. Он раздевался, стоя прямо перед ней.
— Вы что, не можете подождать? Я сейчас выйду.
— Дело не в этом, — ответил молодой человек, продолжая расстегивать рубашку. — Я уже говорил, что вам пора привыкать ко мне. Сейчас самое время. — Он стянул рубашку, аккуратно сложил ее и повесил на спинку стула.
Диана проглотила комок.
— Не надо, Лайонел.
Он улыбнулся ей и начал расстегивать панталоны.
— Прекратите! Вы невыносимы. Прекратите, иначе я накормлю вас козьей ивой!
— Умоляю, объясните зачем?
— Это слабительное, — заявила она и, споткнувшись, вылетела из каюты.
— Вы опоздали, моя дорогая, — спокойно проговорил он в пустой каюте. Раздевшись, он лег, накрылся простыней и подумал, что нужно быть поосторожнее: она и вправду может подсыпать ему эту козью иву. Граф отметил про себя, что улыбается в темноте. В этом путешествии он действительно намеревался подарить Диане ощущения, о которых она и представления не имела. Она должна насладиться их близостью как женщина. Тогда мысли о слабительном вмиг пройдут. Он надеялся, что она прекратит глупые споры насчет их брака.
Диана вошла в каюту с опущенной головой, даже мельком не взглянув в сторону койки.
— Я накрылся простыней, Диана.
В его голосе чувствовался смех, однако она так и не взглянула на него.
— Боитесь меня, да?
— Нет, черт бы вас побрал! А теперь, будьте добры, закройте глаза.
— Хорошо.
Диана подозрительно посмотрела на него. Лайонел зевнул.
— Вы не хотите распустить волосы?
— Не хочу.
Ответ ее прозвучал глухо. Он открыл глаза и увидел, что девушка снимает через голову платье. Тут Диана повернулась к нему, и молодой человек закрыл глаза. Ему показалось, что она что-то проворчала.
Лайонел смотрел, как девушка снимает туфли. Его сердце забилось чаще, он ждал. Диана перешагнула через спущенное на пол белье и осталась лишь в хорошенькой льняной рубашке, едва доходившей до колен. Прелестные ноги, еще прелестнее бедра. Когда девушка потянулась за халатом, Лайонел сел в постели и посмотрел на нее.
От увиденного он застонал.
Диана резко обернулась, прижав к себе халат.
— Вы мерзкий негодяй, вы же обещали закрыть глаза!
— На этот раз мне помешали естественные причины, — ответил он голосом, полным насмешки и досады.
— Что вы хотите сказать?
Интересно, сколько еще дней…
— Наверное, — глубокомысленно сказал он, — именно поэтому женатым мужчинам приходится заводить интрижки, Диана, мои глаза крепко закрыты.
Лайонел сдержал обещание. Вскоре каюта погрузилась в темноту.
— А что вы имели в виду, когда говорили о женатых и об интрижках?
— Не думаю, что вам понравится мой ответ.
— Тогда не отвечайте и зря меня не злите.
Граф глубоко вздохнул.
— Лайонел, что случилось? У вас не болит голова, нет?
В ее голосе звучала искренняя озабоченность, и он горько улыбнулся.
— Расскажите мне побольше о Вест-Индии.
— Я расскажу вам одну историю, правдивую историю, если вы пообещаете тоже рассказать что-нибудь о себе.
— Это справедливо.
Немного помолчав, Диана заговорила:
— Я уже рассказывала о том, что в Вест-Индии обосновалось много квакеров. Один из самых известных — это доктор Уильям Торнтон. Может, он еще жив. Как бы там ни было, мой отец знал его. Этот доктор имел практику, управлял своей плантацией на Тортоле и увлекался архитектурой. Это он спроектировал американский Капитолий в Вашингтоне. Вот вам моя сказка на ночь.
