Спустя несколько секунд они остались вдвоем в полной темноте. Дженни лежала, напряженно вытянувшись в струнку. Она чувствовала, что и Хью лежит точно так же. Но спустя некоторое время усталость взяла свое и Дженни заснула.
Когда она проснулась, в палатку проникал серый свет раннего утра. Правда, похоже, ночью Дженни закоченела, потому что Хью крепко прижимал ее к себе.
— Боже мой, извини! — прошептала она, откатываясь на свое место.
— За что? — удивился он. — Я провел ночь в размышлениях, и хотя не мог не думать о том, о чем думают все мужчины в первую брачную ночь, одна трезвая идея все-таки посетила меня. Правда, боюсь, тебе она не понравится.
— Что ж, если ты считаешь, что мне она не понравится, так тому и быть, — проговорила Дженни, усаживаясь и поворачиваясь лицом к нему. — И что же это за идея?
— Я говорю о праве мужа требовать повиновения, — ответил Хью. — Мы отправимся в Аннан-Хаус сегодня же, Дженни. И я не хочу больше слушать твои возражения.
Хью и на самом деле не спал, лишь дремал время от времени, и ему до боли хотелось обнять Дженни.
Он пытался убедить себя, что ему хотелось бы прикоснуться к любой привлекательной девушке, которая оказалась бы рядом, однако он понимал, что это самообман. Ни одна не вызывала у него таких чувств после смерти Эллы, как Дженни. И Хью уже решил, что ни одна женщина больше никогда не заденет его душу. Дженни задела.
И вот теперь он видел, как она мрачно смотрит на него, и едва сдерживал улыбку.
Дуглас и не ждал, что она безоговорочно примет его решение. Но после стольких дней, когда он чувствовал себя совершенно беспомощным и мог лишь посматривать на нее, Хыо неожиданно обрел законное право требовать ее повиновения. И он им воспользуется.
Продолжая хмуриться, Дженни спросила:
— Ты правда думаешь, что можешь заставить меня вернуться в Аннан-Хаус, если я этого не хочу?
— Да, думаю, — ответил он. — Я могу перебросить тебя через плечо и отнести к твоему коню, и ни один человек не попытается меня остановить.
— Они это сделают, если я их попрошу, — заявила Дженни.
— Детка, нравится тебе это или нет, но эти люди устроили целый заговор, чтобы сделать меня твоим мужем, ив этом качестве они меня принимают. Но у тебя есть выбор. Ты можешь либо подчиниться мне как мужу, либо рассказать им, кто ты такая и кто я, то есть признаться бродячим артистам, что ты обманывала их с самого начала. Как, по-твоему, они отреагируют, когда ты им скажешь, что солгала Весельчаку о том, что я за тобой ухлестываю?
Дженни вздохнула.
— Сам знаешь как, — ответила она. — Я вела себя плохо, глупо! Но солгала я только ему. Должно быть, он рассказал об этом кому-то еще, потому что все они считали, что ты за мной ухаживаешь. — Поморщившись, она осеклась. — Я сказала ужасную вещь. Вовсе я не имела в виду, что мне хотелось, чтобы они невзлюбили тебя. Просто я подумала тогда о том, как бы сделать так, чтобы тебе стало труднее увезти меня отсюда силой.
— В любом случае я не смог бы сделать этого, — отозвался Хью. — Данвити попросил меня привезти тебя, но он не дал мне письменного документа, подтверждающего мои полномочия. Ни ему, ни мне это в голову не лришло, потому что он не хотел скандала.
— А я рада, что у тебя не было этих полномочий, — сказала Дженни, прижимая руки к внезапно запылавшим щекам. — Только подумай о том, что могло произойти, если бы ты показал Весельчаку какой-то документ. Ты бы сразу увез меня! Какой кошмар, какой стыд! Конечно, если бы ты так поступил, мне не пришлось бы придумывать целую историю и лгать, и…
— Сомневаюсь, чтобы какой-то документ убедил Весельчака, что я могу увезти тебя против воли, — перебив Дженни, резонно заметил Хью. — Бродячие артисты ведут кочевую жизнь, поэтому не обращают особого внимания на законы, зато соблюдают собственные правила. Ты стала одной из них, тебя приняли. И я с самого начала понимал, что они встанут на твою сторону, особенно Весельчак. У него нет собственной семьи, его близкие — это артисты, и я сомневаюсь, что он мог бы спеться с твоим дядей…
— У него был сын, — напомнила ему Дженни. — Вспомни, что старинная виола принадлежала именно ему, но он умер несколько лет назад. Кэт говорила, что близится годовщина его смерти, и именно поэтому Весельчак так много времени проводит в одиночестве и устанавливает свою палатку в стороне.
— А что случилось с его женой? — поинтересовался Хью.
— Не думаю, что он когда-либо был женат. Но к нам это не имеет никакого отношения, сэр. Я по-прежнему считаю, что мы должны поехать в Трив, чтобы предупредить Арчи и сообщить ему, что близится какая-то неприятность!
Хью покачал головой.
— Я позабочусь о том, чтобы он узнал о твоих подозрениях, — сказал он.
— Боже мой, ты до сих пор не веришь, что против него готовится заговор! — резко произнесла Дженни. Она ещени разу не говорила с ним таким тоном.
— Не важно, верю я в это или не верю, но я побеспокоюсь о том, чтобы Арчи стало известно о твоих тревогах, — повторил Хью. Он старался говорить ровным голосом, чтобы Дженни не заподозрила, что и его уже стали терзать сомнения. — Он мой родственник, и я долгие годы служил ему. И уж поверь, я не стану скрывать от него это.
— Но ты до сих пор не сделал ничего, чтобы предупредить его, — вымолвила Дженни. — В противном случае ты давно бы уехал к нему, оставив меня с компанией артистов. Со мной все будет хорошо.
— Я должен также выполнить свой долг перед Данви-ти, — напомнил ей Хью.
Дженни открыла было рот, чтобы продолжить спор, однако он быстро добавил:
— Подумай только, девочка, вот я уеду в Трив и оставлю тебя одну. И что с тобой будет, если ты права и заговор действительно существует?
Дженни нахмурилась.
— Тебе не обязательно говорить, что ты едешь в Трив, — сказала она, подумав.
— Господи, да я же еще в самом начале сказал, что еду туда, — произнес Хью. — Именно поэтому они позволили мне путешествовать с ними.
— Но даже в таком случае…
— Разве ты не понимаешь, что если кто-то готовит заговор и у него есть причины думать, что ты что-то заподозрила, ты можешь оказаться в серьезной опасности?! В любом случае ты должна поехать в Аннан-Хаус, чтобы его милость мог начать процесс по аннулированию брака и все устроить. Помолвка — вещь непростая. Церковь не относится к помолвкам легкомысленно, не говоря уж о том, что она будет весьма недовольна тем, что девушка, помолвленная с одним мужчиной, вступила в брак с другим.
— Я этого не делала! — воскликнула Дженни.
— Ты это знаешь, я это знаю. Но у нашего священника есть копия брачного свидетельства, которое он непременно перепишет в регистрационную книгу аббатства Суит-харт. Ты слышала, как он говорил, что должен исполнять свой долг, а мы должны подчиняться законам церкви.
