– И что же во мне такого особенного?
– Возраст – ей всегда нравились мужчины моложе её. Темперамент. Мозги. Деньги.
Отношение к жизни. Отношение к женщинам, наконец. Ты не привязываешься, не играешь, не говоришь пустых слов, не обещаешь небо в алмазах – какая любовь, детка? Секс – это не любовь, это гораздо приятнее. Она мне как-то сказала: "Брайан – это мужчина не просто так". Очень ощутимо кольнуло, знаешь ли.
– Мужчина не просто так? – переспросил я, наконец-то закурив нормальную сигарету.
– Что бы это значило?
– Не знаю, – передёрнул плечами Рэй. – Это мужчина и кое-что ещё. Не то что её скучный муж.
– Может, скучному мужу пора увидеть в своей жене женщину?
Рэй нахмурился.
– Не понимаю тебя, Брайан. Думаешь, я не вижу в своей жене женщину?
– Надо видеть в ней женщину не только тогда, когда вы занимаетесь любовью. Надо видеть в ней женщину всегда. Тогда, когда она в деловом костюме. Тогда, когда она спит, умывается… чёрт, Рэй. Неужели ты не понимаешь, что все эти номера в телефонной книге её сотового появились не просто так? Она живой человек. Женщина.
Ей нужно внимание. Она хочет, чтобы на неё восхищённо смотрели, говорили комплименты…
– Может быть, я просто недостаточно хорош для неё, вот и всё?
– И поэтому она вышла за тебя замуж, и теперь у вас двое детей?
– Может, она вообще лесбиянка, а я об этом и не подозреваю?
– Может, тебе пора заканчивать с дурью?
Рэй вышел из машины и,с наслаждением потянувшись, присел на капот. Я тоже выбрался из душного салона. Ночь была чудесной – звёздной и свежей.
– Наверное, ты прав, Брайан, – проговорил Рэй, разглядывая напоминавшую недожаренный блин луну. – Ты слишком мудрый чёрт для своих лет. Я всегда это говорил.
– А её татуировка мне понравилась. Надо же – я уже пять лет не могу решиться на этот подвиг, а она взяла и сделала… решительный они народ, эти женщины.
Рэй поднял на меня глаза.
– Татуировка? – спросил он. – Какая татуировка?
– Ты не знаешь, что твоя жена сделала татуировку?
– Да если бы я об этом узнал, то тут же оторвал бы ей голову! Портить такое тело…
– Вовсе нет, ей очень идёт…
– Ещё одно слово в таком тоне, Брайан – и я вырву тебе глаза. Интересно, и где же моя неугомонная жена сделала татуировку? Хотя постой, не говори. Я сам угадаю.
Держу пари, на заднице. Но… нет-нет. Она всегда отличалась оригинальностью. На груди? Нет. Ну, где?
– На бедре. С внутренней стороны. На самом деле, так просто не разглядишь – надо смотреть внимательно…
– Ты, разумеется, момент не упустил?
Я устало потёр лоб.
– Давай сменим тему. И вообще. Садись в машину. Мы ведь не будем торчать тут вечно. Надо повеселиться.
– Куда мы поедем? – полюбопытствовал Рэй.
– К моей знакомой. Можно сказать, к подруге. У неё есть свой клуб. Правда, закрытый – но ведь не бывает замков без ключей, так?
– Закрытый клуб? – нахмурился Рэй. – Вот уж не думал, что ты сторонник подобных развлечений!
– Это очень приличное место, тебе понравится, я обещаю.
– Хорошо, что ты не везёшь меня в публичный дом! – буркнул Рэй, и мы отправились в путь.
Если бы у меня спросили, кого из знакомых мне женщин я хочу взять в жёны, то я назвал бы имя мадам, хозяйки вышеупомянутого клуба. Мы с ней были родственными душами в полном смысле этого слова – одинокие, с трезвым взглядом на жизнь.
Мадам коллекционировала своих бывших мужей и не носила маленьких сумочек (это непрактично, говорила она, а практичность неотделима от жизни настоящей женщины).
Я коллекционировал своих бывших женщин, плевал на моду и считал, что любовь и секс пересекаются редко. И в удовольствиях мы себе отказывать не привыкли. Жизнь дана нам для того, чтобы наслаждаться и грешить. А каяться мы будем после смерти – и, чтобы в другом мире нам не было скучно, следует накопить материал.
Правда, по возрасту я годился мадам скорее в дети, чем в мужья, но это было мелочью. Да и вить семейное гнёздышко в ближайшем будущем никто из нас не собирался. Мадам было хорошо на свободе (точнее, в свободные минуты между её бесконечными браками). Я был убеждённым холостяком. А наша с ней дружба была крепкой и чем-то напоминала мужскую.
С мадам меня познакомил Иган. Надо сказать, этот человек был олицетворением поговорки "в тихом омуте водятся черти". Я с трудом мог представить его даже за стойкой бара – а о подобных клубах даже и не думал. Но, как оказалось, с мадам Иган дружил давно. Более того – иногда посещал её заведение.
Мадам было чуть за сорок, но бесконечные слои макияжа прибавляли к её возрасту как минимум лет пять. Впрочем, по поводу внешности она кокетничать не привыкла, полагая, что у настоящей женщины есть два достоинства – ум и сексуальность. Если чего-то не хватает, то красота и женская хитрость могли бы очень удачно дополнить картину. Но в случае отсутствия всего вышеперечисленного – увы и ах…
На мой более чем профессиональный взгляд, и ум, и сексуальность у мадам были.
Как и красота – причём не натянуто-шаблонная, а самая что ни на есть настоящая, индивидуальная, дерзкая. Именно таких женщин мужчины раздевают взглядом, начисто забывая о силиконовых пустышках и обесцвеченных блондинках. И абсолютно не важно, сколько этой женщине лет – двадцать или же пятьдесят. А в женской хитрости мадам не нуждалась, ровно как и в умении притворяться глупышкой. С мужчинами она всегда говорила как с равными, а иногда даже немного свысока – и отказать ей не мог почти никто. А если кто-то и отказывал, то она не расстраивалась, так как совершенно справедливо полагала, что "в море достаточное количество рыбы – хватит всем и даже останется ещё".
В первый вечер нашего знакомства я отпустил довольно едкую шутку по поводу того, что мадам никак не может определиться со своей ориентацией. Продолжив шлёпать девушек, хозяйка мило улыбнулась и ничего не ответила. Но в конце вечера она пригласила нас с Иганом на чай и сделала ответный ход, заявив, что чай пьют только геи. Такого оскорбления я стерпеть не мог, и мы с ней выяснили отношения.
Только не на дуэли, а в постели, конечно. С тех пор мадам прониклась ко мне уважением. Да и я к ней тоже – в конце-то концов, не с каждой женщиной можно обсудить после секса варианты развития напряжённой ситуации в Иране.
Больше мы с мадам в одной постели не оказывались. Не то чтобы я об этом жалел и не то чтобы я этому радовался – просто наши отношения перешли на другой уровень.
Мадам (к слову сказать, звали её Надин, но имя разрешалось произносить исключительно в неофициальной обстановке) называла меня гадёнышем и чертёнком. Я старался держаться как можно эффектнее, и всё же порой позволял себе колкое замечание. Мадам напоминала мне про порку (или говорила ещё что-нибудь постыдное) – и я замолкал. Особенно если это было на людях.
