Глядя на возвращающуюся Катю, Арманд изумлялся секретам привлекательности. «Не будь дураком!» – сердито посоветовал он себе.
Она была значительно моложе, и не только по возрасту. Дочь Алекса. Но не существует линии разграничения между вечной привязанностью к другу и собственными чувствами.
– Вам доллар за размышления, – сказала Катя, увидя выражение беспокойства на его лице.
Арманд рассмеялся:
– Боюсь, что вам придется сдать сдачу. Давайте приступим к еде.
Блюда были из лучших, которые приходилось отведывать Кате, а утка, как и предсказал Арманд, просто восхитительна. В течение всего обеда Арманд делал замечания о других обедавших, позволяя Кате заглянуть в мир секретов.
– В Бейруте мне стало очевидным одно, – заметила Катя, – здесь все любят играть в игры.
– Национальное развлечение, – согласился Арманд. – В Ливане жизнь – одна большая игра в триктрак: сочетание удачи, умения и отваги.
– В чем вы, похоже, поднаторели.
– В этом нужна лишь практика. – Арманд переменил тему разговора. – У меня для вас некоторые новости. Не такие, которые нам обоим хотелось бы получить, но для начала неплохо.
Катя нетерпеливо подалась вперед:
– От вашего таинственного подручного? Арманд покачал головой:
– О деньгах, которые пропали из «Мэритайм континентала».
Арманд объяснил, как ему удалось узнать об этом. Его слова озадачивали Катю все больше и больше.
– Не понимаю, – произнесла она. – Из Рио деньги перекочевали в Панаму, потом в Женеву. Швейцарская полиция и руководители банка знают, что эти деньги были похищены. Они должны были бы проследить движение этого счета и выявить, кому он принадлежит. Почему они ничего не делают?
– Потому что в Швейцарии существуют законы секретного ведения банковских дел.
– Даже если было совершено преступление?
– Под улицами Цюриха все еще хранятся награбленные нацистами богатства. Существуют, конечно, возможности с помощью соответствующей документации и ангельского терпения добиться специального судебного рассмотрения того, можно ли раскрыть счет или нет. Но на это уйдут годы, и только в одном-двух случаях из тысячи можно добиться какого-то успеха.
– Поэтому мы сдаемся, вы это хотите сказать?
– Я заслуживаю несколько лучшего мнения, – упрекнул ее Арманд. – Что бы там ни думали некоторые, но швейцарцы вполне нормальные люди.
– Знакомы ли вам директора или чиновники, которые могли бы нам помочь? – с надеждой спросила Катя.
– Такие люди имеются, но я говорю не о них. Директор банка, который непосредственно имеет дело с клиентами, никогда не нарушит их доверие к себе. Но чиновники – служащие, которые занимаются частными вопросами, для которых счет не олицетворяется ни с кем конкретно, для которых это только цифра, – помогут нам. Если смогут.
– Значит, у вас все-таки есть кто-то!
– Не хочу подогревать ваши надежды, – предостерег Арманд. – Тут предстоит сделать очень много.
Катя кивнула. Она никогда не отличалась терпением. Ее жизнь коверкалась и разрушалась, а единственное, что могла сделать она – это пытаться схватить тени. Но, во всяком случае, на один вопрос она могла бы получить прямой ответ.
– Арманд, я кое-что слышала о Дэвиде Кэботе. Он резко взглянул на нее:
– От кого?
– От Джасмин.
– Понятно. И что же сказала Джасмин? Катя глубоко вздохнула:
– Она рассказала мне, что семья Дэвида Кэбота погибла от рук пиратов, когда они плыли на судне. Уцелел лишь один Кэбот. После этого случая вы взяли его к себе.
Арманд выбрал себе сигару из ящичка, который подал ему официант, откусил кончик и раскурил ее.
– Это правда. Но на этом история не заканчивается.
Если хотите, я вам расскажу об этом, но с одним условием – вы никогда и никому не передадите эти подробности.
– Обещаю. Арманд кивнул:
– Очень хорошо. Возможно, вы слышали рассказы о современной работорговле в этой части земного шара. Большинство из них правдивы. Открытые много веков назад пути такой работорговли используются и в наши дни. Не изменились и их жертвы. Их привозят из Африки, Индии, Европы. Дети, девочки и мальчики, подростки, молодые женщины… Дэвид чуть не стал одним из таких рабов.
Арманд ничего от нее не утаил, рассказанные ужасы заставили Катю содрогнуться.
– Это явилось одной из причин, почему мы с вашим отцом создали «Интерармко», – продолжал Арманд, – для того чтобы получить орудие для ликвидации организаций, процветающих на рабстве и человеческих страданиях. Дэвид – один из тех, кто занимается этим.
Арманд откинулся назад, его глаза увлажнились.
– Не думаю, что мне приходилось встречать другого человека, который перенес бы такие муки, как Дэвид. Его тянет к этим похищенным и оскорбленным детям, как бабочку к пламени, потому что он чуть не стал одним из таких детей.
О нем можно рассказать много историй. О том, как он проникал все глубже в иерархию работорговцев, узнавал, на каких кораблях перевозят детей, к каким причалам они пристанут, где будут содержать детей до аукциона. Однажды Дэвид решил накрыть их. Суда взорвались при таинственных обстоятельствах, вышли из строя паровые котлы, складские помещения охватил огонь, бесследно пропали некоторые работорговцы.
Дэвид не знает, сколько он спас детей. Да ему это и неважно. Он убежден лишь в одном – если он может спасти ребенка от рабства, то этого уже достаточно. Видите ли, Катя, в Дэвиде до сих пор живет тот пришедший в ужас мальчик, на глазах которого убивали его родителей, которого схватили и бросили к другим похищенным детям. Они поняли тогда, что может с ними случиться… Вот почему он не оставит своего занятия до последнего дня своей жизни.
Катя почувствовала, как по ее спине побежали мурашки. Она вспомнила суровый взгляд Дэвида Кэбота, его предостережение ей в тот вечер, когда они встретились, хваткость, подобную электрическим разрядам, его пальцев, когда он прикасался к ней.
– Значит, вот почему вы ему доверяете, – наконец выговорила она.
– Как самому себе, – спокойно добавил Арманд.
– Удалось ли ему что-нибудь раскопать с момента нашего последнего разговора?
– Пока нет. Но позже я буду опять разговаривать с ним.
Катя протянула руку и притронулась к рукаву Арманда:
– И мой отец тоже занимался этим?
– Еще как! С самого начала, не переставая, потому что работорговля никогда не прекращается. Это чудовище с тысячью голов. Отрубите одну, останутся другие. Несколько лет назад я думал, что мы близки к ликвидации основных организаций, действующих на Ближнем Востоке. И мы действительно были близки к этому! Но на месте пяти прежних возникла новая. Несмотря на все усилия Дэвида, мы до сих пор не можем назвать человека, который заправляет ею.
Катя допила коньяк, наблюдая, как Арманд подписывает чек. Ее потрясли его откровения. Они заставили ее не только посмотреть на мужчину, который сидел напротив, и увидеть его в ином свете, но и мысленно вернуться назад, к своему отцу и к секретной жизни, которую он вел, не давая ни малейших поводов для подозрений.
«Сколько нового придется еще открыть? – гадала Катя. – Куда это может завести?»
Отодвигая стул Кати, Арманд сказал:
– Перед этим я разговаривал с Эмилем. Он упомянул о том, что вы обсуждали что-то, что случилось примерно в то же время, когда банк оказался в беде, что-то связанное с одним из служащих «Мэритайм континентала».
Катя не сразу вспомнила, на что намекал Эмиль.
– Ах, это! Один из сотрудников банка погиб во время пожара. Такое совпадение мне показалось очень странным. Но я навела справки, и вроде бы там связи никакой не было.
– Почему вы мне не сказали об этом?
Она пожала плечами, потом кратко рассказала о пожаре в Гринвич-Виллидже, когда сгорел служащий коммуникационного отдела по имени Майкл Сэмсон, о споем посещении Прюденс Темплтон, сотрудницы «Мэритайм континентала», которая опознала труп.
– Никакой связи там не было, – заключила она.
– Из того, что вы поведали, и не могло быть, – согласился Арманд, – Как вы и сказали, это совпадение.
Выходя из ресторана, Арманд заметил:
– Надеюсь, вы больше не сердитесь на меня, Катя? Катю тронули эти слова.
– Я не большой специалист, когда дело касается секретов.
– Если нам немного повезет, то скоро никаких секретов не останется.
Катя думала, что в словах Арманда больше правды, чем думал он сам. Все говорили ей, что Бейрут – это такой город, где основным товаром является информация. Поскольку это так, то ей пора заняться добыванием ее.
В этот вечер, как он и сказал Кате, Арманд разговаривал с Дэвидом, который по-прежнему находился на юге Франции.
– Местные жители утверждают, что он находится здесь, – сообщил ему Дэвид, имея в виду британского банкира. – Он орнитолог-любитель. Видимо, для него привычно отправляться в холмы на три-четыре дня. Мне остается лишь ждать его возвращения.
