— Рад, что этого не произошло, — заверил Джон от всего сердца.
— Знаете, у вас появился еще один союзник, кроме меня, конечно, — улыбнулась Дафна. — Насколько я знаю, мой сын привязался к вам.
Джон, в свою очередь, улыбнулся, вспомнив Николаса и мистера Поппина.
— Уже слышали о случившемся?
— От Бэкхем.
— У вас прекрасный мальчик, герцогиня, — пробормотал Джон. Улыбка увяла на его губах. Джон отвел взгляд от сочувствующих глаз герцогини. — Прекрасный!
— Спасибо, — кивнула герцогиня, вставая. — Надеюсь, вы искренни в своем желании иметь настоящую семью и крепкий брак. Если же нет, помоги вам Бог!
Джон тоже поднялся.
— Потому что ваш муж вызовет меня на дуэль?
— Нет, — ответила она. — Потому что я избавлю Энтони от хлопот и пристрелю вас собственноручно. За слепоту и глупость.
— Похоже, вы это всерьез, — пробормотал Джон, отмечая, каким холодным вдруг стал ее голос.
— Я серьезна как никогда.
Она протянула ему руку.
— В таком случае можете не волноваться, герцогиня, — заверил Джон, целуя ее пальчики. — Потому что я не лгу. Конечно, я упрям. Несомненно — циничен. Возможно, скверный муж. Но вполне искренний человек.
— Надеюсь, что это так. Ради вас и Виолы.
Джон откланялся и ушел, не совсем понимая, чем заслужил доброе отношение герцогини, но благодарный ей. Он вернулся домой на Блумсбери-сквер, но даже не подумал отправиться в Эндерби.
Он не собирался воспринимать все как само собой разумеющееся. Виола явно решила не доводить дело до палаты лордов, но еще не была готова сдаться. Вчерашний вечер в библиотеке Треморов ясно это доказал. Поэтому он знал, что сейчас необходимо дать жене время одуматься и хорошенько поразмыслить над их будущим. Возможно, в его отсутствие ее сердце смягчится… хотя бы для разнообразия.
Так прошла неделя, после чего он в сопровождении камердинера и пары лакеев отбыл в Эндерби. Его приезд вызвал немалую суматоху среди слуг, поскольку хозяин Эндерби годами не показывался в поместье и не предупредил заранее о своем появлении. Виконт немедленно спросил у Хоторна, нынешнего дворецкого Эндерби, где Виола.
— По-моему, миледи решила отдохнуть и сейчас дремлет, милорд. Не угодно ли пройти в гостиную, пока я узнаю поточнее?
— Ожидаете, Хоторн, что я, подобно постороннему визитеру, стану маяться ожиданием в собственной гостиной? — мягко спросил Джон улыбаясь.
Дворецкий густо покраснел, обиженный столь незаслуженным упреком.
— Нет, милорд, — сдержанно ответил он.
— Прекрасно.
Джон не счел нужным и дальше смущать дворецкого.
— Велите отнести мои вещи в спальню и покажите моему камердинеру Стивенсу, где что находится: прачечная, кухня, спальни, сообщите часы завтрака, обеда и ужина, и тому подобное. Вы, разумеется, знаете, что делать.
Хоторн, понявший, что хозяин не собирается и дальше его распекать, вздохнул с облегчением.
— Да, милорд, — пробормотал он.
Джон отвернулся и стал подниматься по широкой лестнице с перилами кованого железа. Хотя Эндерби принадлежал к родовым поместьям, последние годы тут жила Виола, а со времени их окончательного отчуждения он стал ее единственным домом. Джон уже не помнил, когда в последний раз бывал здесь: года четыре, не меньше. Но он провел в Эндерби почти все детство и, окончив Кембридж, жил здесь до самой смерти отца. И поэтому точно помнил, где находятся спальни.
Он заметил, что Виола многое переделала. Сплошь пастельные тона и цветы. Если б отец это увидел, наверняка перевернулся бы в гробу.
Джон попытался найти в этих мыслях некоторое утешение.
Он остановился перед дверью комнаты Виолы, бесшумно открыл ее и вошел. Оказалось, что Виола действительно спит.
Дверь тихо прикрылась, но даже этот слабый звук потревожил спящую. Виола что-то неразборчиво пробормотала, но не проснулась. Повернулась на бок, и тонкие пряди волос упали ей на лицо.
Джон кашлянул. Виола снова пошевелилась и открыла глаза.
— Удобная кровать? — осведомился он.
— Ты!
Она мгновенно вскочила с постели.
Он напомнил себе, что всего неделю назад действовал поспешно и грубо. Теперь нужно продвигаться вперед мелкими шажками.
— Я собирался лечь рядом и пробудить тебя поцелуями. Но ты слишком быстро проснулась. — Джон с деланным разочарованием покачал головой. — Испортила такой дьявольски хороший план!
Виола подозрительно прищурилась. Будь она действительно львицей, наверняка оставила бы на нем следы когтей, но ограничилась лишь недовольной гримасой.
— Что ты тут делаешь?
Джон попытался принять покаянный вид.
— Это мой дом.
Но Виола ничуть не оттаяла. Мало того, величественным жестом указала на дверь:
— Вон из моей комнаты!
Однако Джон и не подумал выполнить приказ. Наоборот, отступил от двери и огляделся, изображая неподдельный интерес к обстановке.
— Это твоя комната? Господи, о чем я только думал! Здесь стены розовые. Конечно, это твоя комната! — Он направился к двери, ведущей в его спальню, но остановился и взглянул на жену. — Это ведь не ты выкрасила комнату в розовый цвет?
— Жаль, что не подумала об этом до того, как домом занялся декоратор.
Вздох облегчения был только наполовину притворным.
— Поспи еще, дорогая. Увидимся за ужином. Мы обедаем по городским или деревенским обычаям? Впрочем, не важно, я спрошу у Хоторна. Не хочешь сыграть партию в шахматы после десерта? Или предпочитаешь пикет?
Виола покачала головой:
— О нет! Нет! Ты не останешься.
Джон озадаченно уставился на жену.
— Хочешь вернуться в город и жить на Блумсбери-сквер? Лично я предпочел бы, чтобы мы остались здесь до конца сезона. Будет гораздо меньше сплетен.
Виола закрыла лицо руками.
— Господь, должно быть, ненавидит меня, иначе не заставил бы терпеть твои преследования.
Джон, притворно охнув, открыл дверь в свою спальню.
— Ты делаешь из меня какую-то язву египетскую!
Виола подняла голову.
— Какое верное описание! — вскричала она, следуя за ним и стараясь втолкнуть в смежную комнату. — Я не могла бы выбрать лучшее! Не будешь ли так добр уйти?
Решив не испытывать судьбу, Джон позволил жене впихнуть его в спальню.
— Что ты выбрала на ужин? Надеюсь, ничего ужасного?
— Болиголов, — мило улыбнулась Виола.
— А, мой любимый!
Дверь захлопнулась перед его носом. Джон не шевелился, выжидая.
И скоро дождался.
— Несносный человек! — донеслось из соседней комнаты.
Джон, ухмыльнувшись, позвонил Стивенсу и стал переодеваться к ужину.
