— Мама! — удивленно воскликнул Оливер.
Дамливи издал короткий горловой смешок. «Пожалуй, придется приглядывать не только за юным Беркли», — решил Оливер.
— Налей и себе, сынок, — посоветовала леди Норкрофт. — Кэтлин должна нам многое рассказать.
— Я жду с нетерпением, — улыбнулся он возлюбленной.
— Как и все мы. — Графиня уселась на диван. — Не хотите ли присесть, дорогая?
— Спасибо, я лучше постою, — ответила Кэтлин.
Она явно нервничала. Но почему? Оливер не мог понять. Может быть, она вспомнила что-то неприятное? Граф почувствовал, что и в его душе зародилось беспокойство.
Он налил себе виски и сделал глоток. Может быть, волнение связано с той странной ситуацией, в которой они все оказались? Почему же тогда у него возникло явственное ощущение, что Кэтлин, Дамливи и его мать знают гораздо больше, чем он? Нет, здесь явно что-то не так.
— Не знаю, с чего начать, — нерешительно произнесла Кэтлин.
— Начните со своего имени, — предложил Оливер.
— Да, конечно. Меня зовут леди Кэтлин Макдэвид, я внучка вдовствующей графини Дамливи и племянница графа Малькольма Дамливи, с которым вы уже знакомы.
Малькольм в знак приветствия приподнял свой стакан.
— Девять лет назад я потеряла мужа, сэра Кеннета, — продолжала Кэтлин.
— Мои соболезнования, — пробормотал Оливер.
— Спасибо, я ценю ваше сочувствие, хотя это случилось очень давно, — кивнула Кэтлин. — Но именно с этого все и началось. После смерти Кеннета бабушка рассказала мне одну историю — вернее, семейное предание…
— Я просто обожаю предания, — вставила леди Норкрофт.
— Оно гласит, что пятьсот лет назад, в такую же пору, на границе Англии и Шотландии, два семейства, шотландское и английское, собирались поженить своих детей и покончить с давней враждой. Но свадьба не состоялась.
— Английская девица виновата, это точно, — сказал Дамливи, встретившись взглядом с леди Норкрофт. — Очень уж ветреная была особа.
— Вы удивитесь, узнав, что может скрываться за этим словом, — многозначительно улыбнулась графиня.
Дамливи понимающе хмыкнул и посмотрел на Оливера.
— Сейчас начинается самое интересное, — сказал он. — Глотните-ка еще виски.
— Зачем? — удивился Оливер. Пока что рассказ Кэтлин его не очень заинтересовал. Какая разница, что было пятьсот лет назад? Но остальные, похоже, слушали заинтересованно.
— Тогда одна старая женщина, потерявшая в кровавых распрях двух семейств всех своих родных, разозлившись на то, что вражде не будет положен конец, наслала на эти семейства проклятие. Если через пятьсот лет их отпрыски не вступят в брак, объединив таким образом оба рода, то на них обрушится ужасная кара.
— Вот как? — рассмеялся Оливер. — И что это за кара?
— Детали канули в Лету, — пояснил Дамливи.
— Как им и положено, — негромко добавила леди Норкрофт.
— Очень удобная отговорка, — снова хохотнул Оливер. — Но я не понимаю, однако, какое отношение имеет эта занятная, но глупая история к нам?
— В ней нет ничего занятного и тем более глупого, — сердито одернула его Кэтлин. — А к нам эта история имеет самое прямое отношение.
— Переходи к главному, дорогая, — посоветовал ей дядя. — Посмотрим, будет ли он смеяться в дальнейшем.
— Речь идет о наших с вами семьях, Оливер, — продолжила Кэтлин. — Вы и я — последние представители своего рода. Мы должны пожениться, чтобы положить конец проклятию.
— Вы сошли с ума, — борясь с душившим его смехом, выдавил граф.
— Вот так и начинаются семейные раздоры, — хихикнул Дамливи.
— Рассказ Кэтлин — самое нелепое, что я слышал в жизни, — не сдавался Оливер. — Но вот другой довод: моя семья никогда не жила на границе с Шотландией. Что скажете?
— Ты не прав, мой мальчик, — покачала головой графиня. — Семья твоего прадедушки очень давно, несколько столетий назад, владела землей у самой границы. Не сомневайся, мы — именно те люди, о которых идет речь в предании.
— Я приехала в Англию специально для того, чтобы выйти за вас замуж. — В голосе Кэтлин уже слышалось раздражение. — Неужели вы думаете, что мы пошли бы на решительные шаги, если бы не были уверены, что Норкрофты — именно та семья, которая нам нужна?
— Вы специально приехали в Англию? — изумленно переспросил Оливер.
— Чтобы выйти замуж за англичанина и освободиться от проклятия, — проворчал Дамливи. — Что тут необычного?
— Мама, скажи, пожалуйста, что ты не веришь в эти бредни! — в отчаянии воскликнул граф Норкрофт. Не может быть, чтобы он один видел нелепость россказней о родовом проклятии.
— Не могу, сын мой, — улыбнулась графиня. — Впервые я услышала предание о проклятии от своей матери задолго до твоего рождения. Но она не особенно вдавалась в детали, а ведь они очень важны в таких делах, не правда ли, лорд Дамливи?
— Еще как важны, — кивнул шотландец. — Кто предупрежден, тот вооружен.
— Вот именно, — улыбнулась ему леди Норкрофт и продолжила: — Несколько лет назад ваша бабушка, леди Макдэвид, написала мне об этом, мы обменялись несколькими посланиями, но в конце концов я ей сообщила, что не буду побуждать сына жениться ради снятия проклятия, в которое не верю.
— Вот видишь, ты же не веришь в это проклятие.
— Я не верила тогда, мой дорогой, хотя леди Дамливи привела такой убедительный аргумент, как несчастная судьба многих ее родственников, ставших жертвами трагических обстоятельств, несчастного случая, внезапной болезни. Со временем я о нем почти забыла, как вдруг несколько дней назад за ужином та давняя история вновь всплыла у меня в памяти. Можешь считать это обстоятельство удачным совпадением или курьезным фактом — все зависит от того, что ты хочешь в нем увидеть. Но, конечно, когда я узнала правду…
— Какую правду? — В голосе Оливера появились подозрительные нотки.
— О Кэтлин.
— Ты хочешь сказать, мама, что знала, кто она?
— Вы знали? — не веря своим ушам, воззрилась на графиню Кэтлин.
— Да. Мне помог ваш браслет с амулетом, моя дорогая, — на нем ваш геральдический девиз, — спокойно пояснила леди Норкрофт.
— Extremis malis, extrema remedia, — напомнил Дамливи. — «Для крайнего зла крайние меры».
— Прошу прощения, милая Кэтлин, — с виноватой улыбкой добавила графиня. — Я ничего вам не сказала, потому что мне показалось, что вы с Оливером лучше узнаете друг друга, если над вашими головами не будет висеть дамоклов меч родового проклятия.
— Я не верю ни в какие проклятия, — повторил Оливер.
— И я не верила поначалу, и другие тоже, — заметила леди Норкрофт.
