Широкий красный рубец по диагонали пересекал его лицо, начинаясь от закрытого глаза и заканчиваясь возле уха. Под ним была часть щеки, неровная и покрасневшая, где кожа огрубела и взбугрилась, — эти шрамы походили на следы от ожогов, а мелкие белые линии на скуле больше напоминали следы порезов.
— Не очень приятный вид, правда?
Хелен вздрогнула, метнулась и капнула воском со свечи на его плечо.
— Изучаешь зверя, которому позволила затащить тебя в постель?
Голос Алистэра был глубоким и хрипловатым после сна.
— Прости, — пробормотала Хелен машинально. Она, наконец, увидела свою рубашку под его плечом.
— За что?
— Что? — Она потянула рубашку, но Алистэр был слишком тяжел, и она забеспокоилась, что порвет тонкую ткань.
Он не шевельнулся.
— За что простить? У тебя есть право после того, что случилось, рассмотреть хорошенько, как выглядит твой любовник.
Хелен оставила попытки вытащить рубашку и рассеянно оглянулась в поисках пеньюара.
— Я вовсе не хотела, чтобы это выглядело так бесцеремонно.
Одной рукой он обнял ее за талию и потянул на себя, другой забрал подсвечник и поставил на столик.
— Ты имеешь право знать правду.
— Алистэр, — сказала Хелен, — я должна вернуться в свою комнату, к детям…
— Вероятнее всего, они сейчас сладко спят.
Алистэр потянул Хелен за руку, и она почти легла на него, грудью ощущая жар его дела. Он приподнялся и провел губами по ее губам.
— Останься.
— Я не могу, — прошептала она. — Ты же это знаешь.
— Знаю? — проговорил он в ее губы. — Я знаю, что однажды ты покинешь меня, но сейчас еще очень рано и моя постель холодна без тебя. Останься.
— Алистэр…
— Тебя пугает мой глаз? Я могу прикрыть его повязкой.
— Нет.
Она не лгала, ее больше не пугали его шрамы, какими бы ужасными они ни были.
Алистэр положил ладонь на ее затылок и снова притянул к себе.
— Тогда останься еще ненадолго. У меня не было возможности завоевывать тебя по всем правилам.
Хелен опять отстранилась и посмотрела на него удивленно:
— Завоевывать меня? Он ухмыльнулся:
— Я не ухаживал, не танцевал с тобой на балах. Не оказывал тебе внимание.
— И что ты собираешься делать, чтобы завоевать меня?
Ее никогда не завоевывали, за ней никогда не ухаживали.
Алистэр ухмыльнулся:
— Не знаю. Я немного невежествен в деле ухаживания за прекрасной дамой. Вероятно, я должен сложить оду в твою честь.
Ответом ему был серебристый смех Хелен.
— Надеюсь, ты это не всерьез?
Алистэр пожал плечами и стал накручивать на палец ее локон.
— Ну, если ты не сможешь выдержать стихов, боюсь, остаются только прогулки в карете и букеты цветов.
— Ты хочешь принести мне цветы?
Хелен знала, что он всего лишь шутит, но ее глупое сердце хотело ему верить. Листер преподносил ей дорогие украшения и наполнял гардероб, но он никогда не приносил ей цветов.
Его прекрасный карий глаз смотрел на нее.
— Я неискушенный мужчина и живу в деревне, так что тебе придется иметь дело с местными цветами. Фиалки и крокусы ранней весной. Астры осенью. Шиповник и чертополох летом. А поздней весной я принесу васильки, которые растут на окрестных холмах. Синие-синие, точь-в-точь как твои глаза.
Этим утром Алистэр встал позднее обычного. Ночь любви с Хелен была удивительным поворотом событий. И если бы ему пришлось выбирать между ранним подъемом и постелью с экономкой, он однозначно выбрал бы последнее, и пропади пропадом все рассветы.
Но вот сейчас рассвет был далеко позади, Алистэр побрился, оделся, а когда спустился вниз, обнаружил, что миссис Галифакс наводит порядок в одной из пустующих спален. Алистэр не стал отрывать Хелен от работы и направился в кухню. Он собирался прогуляться после завтрака и очень надеялся, что когда Хелен освободится, она составит ему компанию.
Прихватив на кухне горячую булочку, Алистэр прошел на конюшню. Ему нужно было забрать свой ранец, прежде чем он выйдет из дома.
День был солнечный и жаркий — идеальный день для прогулки. На конюшне Алистэр сначала поздоровался с Гриффином и пони, а потом стал искать свой ранец. Он нашел его в самом углу. Причем от ранца подозрительно пахло мочой.
Секунду Алистэр смотрел на испорченный ранец, потом услышал поскуливание и визг. У ног сидел совершенно, довольный щенок и с невинным видом вилял хвостом. Черт! Из всех мест в конюшне, во дворе, во всем огромном мире это животное выбрало именно его ранец!
— Прудл! — раздался снаружи высокий голос Абигайль.
Алистэр последовал за щенком к выходу.
За дверью девочка подхватила щенка на руки и обернулась к Алистэру, когда тот вышел из конюшни.
— Ты знаешь, что он натворил? — спросил Алистэр, показывая на ранец.
— Ох! — воскликнула Абигайль и наморщила нос, когда почувствовала запах мочи.
Алистэр вздохнул:
— Мой ранец испорчен, Абигайль. И все из-за этого щенка.
— Но он же не специально, — попробовала девочка защитить Прудла.
Алистэр изо всех сил сдерживал свое возмущение.
— Тебе было велено присматривать за ним.
— Но я была…
— Очевидно, не с ним, иначе бы мой походный ранец не был бы сейчас в таком состоянии. Возьми щетку и мыло и отчисти его.
— Но он воняет!
— А кто в этом виноват? Нужно было лучше смотреть за щенком. Если вы не можете присматривать за ним, я легко найду кого-нибудь другого. Или попросту верну его на ферму, где он родился.
Абигайль крепко прижала щенка к себе и покраснела.
— Вы не сделаете этого!
— Сделаю.
— Но он не ваш!
— Он мой, — сказал Алистэр сквозь зубы. Какое-то время Абигайль не находила что сказать, а потом крикнула:
— Я вас ненавижу! — И побежала от конюшни в сторону рощи.
Алистэр посмотрел вслед убегающей девочке, потом перевел взгляд на ранец, лежащий на земле. Он сердито пнул его, потом поднял лицо к небу и закрыл глаз. Ну почему эта девочка испортила ему настроение? Он не собирался кричать на нее, но, черт побери, он отругал ее совершенно, заслуженно. Он многие годы ходил с этим ранцем за плечами, прошел с ним весь американский поход, пережил битву под Спиннер-Фоллз и плен и вернулся с ним домой. Абигайль всего лишь должна была присматривать за щенком, тогда бы ранец остался цел и невредим.
С другой стороны, это всего лишь ранец. Зачем кричать на ребенка?
Алистэр вздохнул. Надо извиниться перед девочкой. Нужно просто попросить, чтобы она лучше присматривала за этим проклятым щенком.
Прекрасный день был бесповоротно испорчен. И никакая прогулка теперь не поможет. Алистэр повернулся и пошел к замку, намереваясь до вечера просидеть за работой.
