Робин однажды в злобе ударил ее, когда она сказала, что ей не нравятся его привычки матерого кота. Ее старый герцог тоже всего один раз ударил ее от отчаяния, что не может заставить себя выполнить свои супружеские обязанности. Теперь Хью стал ее мужем и заговорил о мести. Неужели все всегда происходит одинаково?
Сквозь ветви деревьев мелькнули огни. Когда они наконец выбрались из леса, она с недоумением увидела впереди монастырь. Он же говорил, что они туда не поедут, но… Хью повернул к конюшне.
Конечно же! Ему нужно поставить лошадь куда-нибудь, где о ней позаботятся. Юноша-конюх подбежал и придержал голову лошади, пока Хью не опустил Эдлин на землю. Как только ее ноги коснулись камня, с которого всадники обычно садятся в седло, он спрыгнул вслед за ней и крепко схватил ее за руку, как будто опасался нового бегства. Бросив монетку конюху, он потащил Эдлин прямо через отвалы навоза к шатрам, стоявшим неподалеку. Они полукругом расположились вокруг костра и напоминали издалека толстых девиц, собравшихся поболтать у колодца. Эдлин вспомнила, что видела их перед тем, как уйти в лес. Тогда она была так расстроена, что не придала этому никакого значения и, уж конечно, не подумала о том, что в них могли размещаться люди Хью.
Еще один юноша, приставленный, как поняла Эдлин, для того, чтобы поддерживать костер, выступил из тени при их приближении.
— Милорд, вы нашли ее! Она здорова?
Хью не ответил на вопрос, но мимоходом приказал:
— Принеси огня в мой шатер.
— Слушаюсь, милорд. — Юноша отвесил торопливый поклон и бегом кинулся исполнять повеление.
Эдлин, решив ответить вместо Хью, крикнула вслед юному воину:
— Они не причинили мне вреда.
Если бы Хью был медведем, и то он не мог бы прорычать более сердито:
— Не беспокойся понапрасну, он очень скоро услышит рассказ о твоих приключениях во всех подробностях.
Он огромными шагами направлялся к самому большому шатру — поистине чудищу из войлока и веревок. Юноша вошел, отогнув клапан, прикрывающий дверной проем. Он принес горящую свечу и стрелой метнулся наружу уже с пустыми руками. Хью даже не поблагодарил его. Похоже, ей придется заняться манерами лорда… И все же в чем выразится его месть?!
Эдлин на мгновение задержалась у входа, намереваясь снять обувь, но Хью настойчиво тащил ее внутрь.
— Нечего откладывать свою участь, миледи. Она неминуема.
Ее душа домовитой хозяйки оскорбилась от одной мысли, что его огромные сапоги оставят грязные пятна на плетеной конопляной подстилке.
Просторное помещение было безукоризненно чистым. Сундуки ровным рядом выстроились вдоль войлочной стены. На столе стояла горящая свеча, принесенная юношей. Широкое ложе из шкур раскинулось на полу, край покрывала был приглашающе откинут…
По всей вероятности, кто-то усердно трудится, чтобы жилище хозяина содержалось в чистоте. Показав на оставленную им грязь, она с упреком сказала:
— Придется чистить.
Он, едва взглянув, ответил:
— Не сегодня. Этой ночью сюда не войдет никто, кроме нас.
Он повернулся к ней, и Эдлин в первый раз за последние несколько часов разглядела его лицо.
Он был и в самом деле зол. Так зол, что она и предположить не могла подобного.
— Давай отбросим все помехи раз и навсегда, — сказал он, сдерживая гнев, так и рвавшийся наружу. — Я действительно захватил в плен твоего мужа и отправил его в Лондон, где его казнили по приказу принца. Было несчастной случайностью, что именно я оказался командиром, которому пришлось это сделать, но Робин, лорд Джэггер, давно заслужил эту участь. Он постоянно рисковал, Эдлин, и сам сделал свой выбор, которого ни один благородный рыцарь делать не должен.
— Я знаю. — Она и вправду понимала справедливость слов Хью. Робин считал себя неуязвимым. Он бросался навстречу опасности, словно в объятия женщин, — неразборчиво и с большим удовольствием.
— Логично сказать, он сам сделал все, чтобы быть схваченным.
— Я верю тебе.
Хью навис над ней, как дикий зверь, так быстро и неожиданно, что она не успела сделать и полшага назад.
— Тогда почему ты убежала?!
— Из-за того, что ты такой же воин, как и он, — ответила Эдлин и засомневалась, сумеет ли он понять.
Он не понял.
— Я не такой, каким был Робин из Джэггера.
— За исключением того, что ты живешь, чтобы сражаться.
— Я живу не только, чтобы сражаться.
— И чем бы ты стал заниматься, если бы не мог воевать?! Если бы ты потерял ногу или глаз и больше никогда не смог бы скакать на коне и сражаться в битвах?
Он вздрогнул с суеверным ужасом.
— Этого никогда не случится.
— Даже сейчас, после того, как ты был так тяжело ранен, — с горьким упреком произнесла Эдлин, — тебе все еще не терпится вернуться в бой. Скажи, разве я не права?! Твои руки так и чешутся, чтобы схватить свой меч. Ты едва мог удержаться от того, чтобы не напасть на тех преступников ночью!
— Это только из-за того, что они похитили тебя. Я пришел в ярость! — Он взял ее подбородок в свои ладони, поднял ее лицо и сказал, глядя ей прямо в глаза: — Не имеет значения, почему ты убежала и кто тебя захватил в плен. Я всегда верну тебя и всегда буду платить той же монетой тому, кто посмеет причинить тебе вред. Я сожалею, что мне пришлось взять в плен твоего мужа, но это ничего не меняет в отношениях между нами. Так что лучше всего скажи мне правду. Ты гневаешься на меня. Потом позволь мне смягчить твой гнев. И тогда мы сможем стать мужем и женой.
Он прав. Пленение Робина не имело никакого отношения к ним двоим. Она не винила его в смерти Робина.
Она тоже права. Хью так и не понял, почему она отказывается одарить его своей любовью.
— Я не сержусь. — Упорствовать было глупо.
Он, такой огромный, улыбнулся ей во всю ширь своего большого рта.
— Ты говоришь неправду, но в эту ночь я позволю тебе пойти на обман. Потому, что я — это я!
Повернувшись к одному из сундуков, он широко распахнул его, выхватил кипу разных тканей и положил их на стол. Потом поднял войлочный клапан двери и вышел наружу.
Она осталась стоять посреди шатра. От сильного нервного напряжения ее била дрожь. Но другого выбора у нее не было, кроме как ожидать тут решения своей судьбы. Она не могла и мысли допустить о том унижении, которое может постигнуть ее. Неужели ей придется вернуться в монастырь за помощью, чтобы ей перевязали ее собственные раны? У многих благородных лордов избиение жен — лучший способ решения семейных неурядиц.
Волна холодного воздуха заставила ее лишний раз вздрогнуть и подумать, что вот он возвращается и что теперь?! Она взглянула на него как на привидение.
Он стоял совсем голый!
Огромный и совсем голый!
