Мэриан было тридцать шесть лет. Она была умна, очень любила музыку, посещала концерты и оперу, много читала и слушала лекции. У нее был свой круг друзей, и раз в неделю она отправлялась в лондонские трущобы, где в одном из благотворительных обществ помогала распределять еду, одежду и оказывала медицинскую помощь. Роберт этого не одобрял, но она настояла на своем. Мэриан также всегда интересовалась, как живут люди во владениях ее отца в Гленмуре. И хотя вольные просторы и горы вокруг Арисейга не были похожи на грязные убогие кварталы Уоппинга, болезни, голод и страшная бедность повсюду были одинаковы.
Приближался вечер. У Мэриан чаще забилось сердце, когда она увидела Дэвида Фрезера, выходящего из кареты. Дэвид легко взбежал по ступенькам крыльца. Мэриан вышла ему навстречу.
— Мэриан, дорогая моя, — воскликнул он, целуя ее в обе щеки, — ты как всегда прекрасно выглядишь. Ты олицетворяешь спокойствие. Когда я нахожусь вдали от Англии и думаю о родных местах, то вспоминаю именно тебя.
— Льстец! Я ни капли не верю этому.
— Чистая правда, клянусь, это так. Вы с Робертом словно две неподвижные скалы в этом хаотично движущемся мире.
Когда-то было время — ей казалось, что она влюблена в Дэвида. Мэриан было двадцать три, а ему девятнадцать, когда Роберт впервые привез его в Гленмур поохотиться на оленей. По вечерам он веселил их своими рассказами. Тогда она была молода и еще питала какие-то иллюзии и не понимала того простого факта, что хотя и была дочерью графа с довольно большим приданым, но относилась к тому типу девушек, которых мужчины называют «славными», с которыми делятся своими заботами, рассказывают о неприятностях, советуются, но никогда в них не влюбляются и не женятся на них. Боль, разочарование и обида давно прошли. С суровой решимостью она организовала свою жизнь и находила в ней свои маленькие радости. Только иногда, если друзья показывали ей новорожденного или, как сейчас, она снова увидела Дэвида, как всегда общительного, веселого, ее вновь охватил страх перед будущим. Без Роберта она будет безнадежно одинока.
Мэриан не собиралась откровенничать с Дэвидом, понимая, что это глубоко личное дело ее брата. Но они втроем были такими близкими друзьями, что вопрос вырвался сам собой. Без долгих раздумий она спросила:
— Роберт тебе говорил, что собирается жениться?
— Нет, не говорил. Ты ведь знаешь, Роберт о себе ничего не рассказывает. Кто эта девушка? Я ее знаю?
— Кажется, никто ее не знает. — Потом Мэриан уже не могла остановиться, и слова понеслись потоком: — Она — беженка из Франции, без гроша в кармане, с очень сомнительным прошлым. Думаю, ей пришлось постараться, чтобы обольстить Роберта. Надо полагать, ее дядя сэр Джошуа Бриджез попытается извлечь из этого собственную выгоду. Леди Бриджез в последние два года совала свою дочь под нос каждому жениху. Они — просто несносные люди! Дэвид нахмурился:
— Роберт не из тех, кому можно что-то навязать. Я бы даже сказал, любое давление на него вызывает прямо противоположный эффект.
— Он говорит, что любит ее, не может без нее жить. Это так не похоже на него. О, Дэвид, можно ли безумно влюбиться за несколько дней?
— Моя дорогая, можно влюбиться и за час. Я знаю. Сам влюблялся. Но, к счастью, и длится такая любовь недолго. Так что, наверное, это гораздо серьезнее. Он еще не знакомил вас?
— Нет еще, и, Дэвид, пожалуйста, не упоминай при нем об этом, хорошо? Я бы не хотела, чтобы он думал, что я злоупотребила его доверием.
— Ни слова. Нем как могила, я такой. Где, ты говоришь, живут эти люди?
— У сэра Джошуа есть поместье Хай-Уиллоуз в графстве Кент, это где-то на Ромнейских болотах.
— Я мог бы съездить туда, посмотреть что и как, попробовать что-нибудь выяснить. Когда он туда едет?
— Скоро. В начале августа.
— Хорошо. Буду иметь в виду. Мэриан, ты не отговаривай его. Если Роберт настроен решительно, протест только ожесточит его и испортит ваши отношения.
— Я понимаю, что ты прав, но чувствую себя ужасно беспомощной.
— Ты напрасно беспокоишься. Такие вещи решаются сами собой. Я все-таки верю в здравый смысл Роберта.
На этом и пришлось оставить разговор. Вскоре пришел сам Роберт, и они провели чудесный вечер, беседуя о прежних временах и слушая рассказы Дэвида о том, как его зашили в мешок и бросили в Босфор.
— Я не верю ни единому слову, — смеясь сказала Мэриан. — Сейчас они такого уже не делают.
— Как же не делают! В Стамбуле долгое время ходили слухи о том, что любимая жена султана, действительно была очень молодая и красивая, чем вызвала ревность своей соперницы, и однажды ночью она исчезла, а потом ее нашли с перерезанным горлом.
— Скорее всего, она сбежала с возлюбленным, чтобы вырваться из объятий мерзкого старика, а перерезанное горло — это выдумка для спасения чести, — цинично сказал Роберт.
Он казался таким невозмутимым, спокойно обсуждал последние политические события с Дэвидом, который проявил живой интерес, и сам высказал несколько ценных замечаний о том, что видел во время странствий, что Мэриан засомневалась в серьезности его утреннего сообщения. Наверное, это было ничто иное, как шутка, над которой они потом вместе посмеются.
Наконец она отправилась спать, оставив мужчин поболтать о том о сем. Когда Мэриан закрыла за собой дверь, Дэвид вернулся к камину и стоял там некоторое время, посматривая на своего друга.
— Ты еще путешествуешь через Ла-Манш в этих твоих тайных целях?
— Да. Только что вернулся. Полагаю, ты знаешь, что случилось в декабре? Несколько отчаянных парней пытались убить Бонапарта на улице Сен-Нисез, когда он направлялся в оперу, чтобы послушать «Творение» Генделя. Покушение провалилось, насколько нам известно.
— Роялисты, конечно.
— В результате прокатилась волна арестов и казней, и что еще хуже, это совершенно опорочило нашу организацию как раз тогда, когда мы того меньше всего хотели.
— И они послали за тобой, чтобы вызволить их?
— Что-то вроде этого.
— А эти бунтовщики знают, кто вы на самом деле? — заинтересованно спросил Дэвид. — Если знают, то это чертовски опасно.
— Чаще всего мы пользуемся псевдонимами.
— И ты, конечно, переодеваешься. Никогда не забуду, насколько блестяще тебе удавалось менять внешность в тех школьных играх, которыми мы развлекались в Сент-Эндрю в дни нашей молодости.
— С таким невыразительным лицом, как у меня, это совсем нетрудно, — сухо заметил Роберт.
— Многие мои знакомые молодые дамы придерживаются совсем другого мнения, — заметил Дэвид.
