— Катись к черту со своей совестью! — Бирн залпом допил свой виски. — Ты уже по уши в этом и не можешь так просто выйти из игры.
— Что ты сказал? Сейчас же забирай свои грязные деньги и проваливай туда, откуда приехал. — Кит махнул рукой. — И никто ни о чем не узнает.
— Нужно быть очень наивным, чтобы предлагать такое. — Бирн поднялся, буравя виконта взглядом, в котором читалось явное презрение. — Если ты сейчас остановишь игру, Вайльдхевен узнает о твоей причастности. Представь, чем это для тебя обернется?
Кит напрягся.
— Он меня простит.
— Думаешь? Неужели он настолько свят, что простит лучшего друга за то, что тот помогал такому мерзавцу, как я, позорить его доброе имя? — Бирн придвинулся к нему вплотную. — А собственного отца он простил? Нет, не простил. Вайльдхевен не станет мириться с предательством.
— Это другое, — заявил Кит, хотя и сам слабо в это верил.
— Нет, не другое. Вайльдхевен так легко не прощает. Тебя он будет считать самым настоящим предателем за то, что ты помогал мне разорить и уничтожить его.
Киту нечего было возразить. Он понимал, что Бирн прав. Вайльдхевен никогда его не простит.
— Я не хочу, чтобы еще хоть кто-нибудь пострадал. Никаких гонок по парку! И не смей больше обирать до нитки богатых наследников!
— Да, мой господин. — Бирн отвесил шутливый поклон. — Как вам будет угодно.
— Прекрати паясничать, черт бы тебя побрал! Все уже слишком серьезно. Нам не стоило так далеко заходить.
— А на что ты рассчитывал, старина? Когда я узнал, что являюсь старшим сыном герцога Вайльдхевена, мной сразу же завладело желание получить то, что принадлежит мне по праву. И это справедливо. Первенец всегда наследует все!
— Ты незаконнорожденный ребенок, — подчеркнул Кит. — Бастарды не могут наследовать титул, что бы ты себе ни вообразил. Тебе никогда не стать герцогом.
Губы Бирна растянулись в жутковатой ухмылке.
— Это мы еще посмотрим, Линнет. И вообще, я был бы очень признателен, если бы ты впредь не произносил слово «незаконнорожденный». Оно не вяжется с моим социальным статусом.
— У тебя нет социального статуса!
— Конечно, есть. Статус принадлежит герцогу Вайльдхевену. А с твоей помощью, Линнет, им стану я.
С издевкой отсалютовав, Дэниел Бирн покинул апартаменты.
Кит остался стоять на месте, сильно сожалея, что затеял эту игру. В какой момент он утратил контроль над ситуацией? Поначалу все это казалось невинным розыгрышем, возможностью насолить и даже немного на этом подзаработать. Вайльд никогда бы не узнал, что он к этому причастен.
Но теперь… Теперь Бирн стал нести полную ахинею. Что он имел в виду, когда говорил, что намерен стать новым герцогом Вайльдхевеном? Это невозможно. Незаконнорожденный ребенок не может стать преемником. Но пока он не отважится признаться во всем Вайльду, он ничего не сможет поделать с Бирном и его сумасбродными выходками. С другой стороны, Кит не мог допустить скандала вокруг собственной персоны. Особенно теперь, когда перед ним замаячила перспектива женитьбы на мисс Верри как залог его будущего материального благополучия.
Поэтому ему придется держать язык за зубами и не спускать глаз с Бирна. Если быть бдительным, то можно успеть остановить самозванца, прежде чем тот наломает дров. И прежде чем еще кто-нибудь пострадает.
Вайльд прибыл к дому вдовствующей герцогини ровно в одиннадцать часов утра. Требование явиться к бабушке было изложено в сжатой, сухой форме и не подлежало оспариванию. Он должен был предстать перед ней точно в назначенный час, никакие извинения не принимались.
Дверь отворил дворецкий. Он посторонился, пропуская герцога в дом, и отвесил приветственный поклон. Подошел слуга, чтобы забрать у него перчатки и шляпу.
— Винтерс, где бабушка? — поинтересовался Вайльд.
— В китайской гостиной, — ответил дворецкий. — Позвольте объявить о вашем приходе, ваша милость.
— Не нужно, Винтерс. Она меня ждет.
Вайльд поднялся на второй этаж и направился в гостиную. Лакей поспешил распахнуть перед ним дверь, и Вайльд, не замедляя шага, вошел в комнату. Он остановился прямо у дверей.
— Доброе утро, бабушка. О, мои извинения! Не знал, что у вас посетители.
Герцогиня смерила его таким же строгим взглядом, как в далеком детстве, когда он разносил грязь по обюссонским коврам.[10]
— Торнтон, полагаю, с леди Крисдейл ты знаком. А это ее компаньонка, мисс Тенет.
Старая перечница, сидевшая напротив бабушки, уставилась на него так, словно хотела испепелить взглядом. С ног до головы облаченная в черный бомбазин и креп, пожилая леди Крисдейл вот уже тринадцать лет носила траур по почившему мужу. Вайльд склонен был думать, что ее так и похоронят в этом траурном убранстве.
Ее компаньонка, серая мышь в очочках, наблюдала за ним с явной опаской, словно ждала, что он в любой момент может наброситься и уничтожить их обеих.
Несмотря на демонстративную враждебность посетительниц, Вайльд учтиво поклонился и произнес:
— Рад снова видеть вас, леди Крисдейл, мисс Тенет.
— Наглости тебе не занимать, Вайльдхевен. — Презрительно фыркнув, леди Крисдейл с трудом поднялась со своего места. Ее компаньонка тут же вскочила и подставила вдове плечо, чтобы та могла опереться. — Не думала, что ты вообще осмелишься со мной заговорить, мерзавец.
Вайльд так и застыл с учтивой улыбкой на лице.
— Я чем-то обидел вас, леди Крисдейл?
— Да что там я, молодой человек! Ты о своей бедной бабушке лучше подумай. Ты хоть представляешь, насколько твои выходки вредят ее репутации? И где только твоя совесть?!
Не успел Вайльд и слова сказать, как встала бабушка.
— Приказать Винтерсу подать ваш экипаж, Аурелия?
— Отличная мысль. Я определенно не хочу находиться под одной крышей с вашим непутевым внуком.
— Понимаю ваши чувства, Аурелия, однако прошу не забывать, что он все же мой внук, и я не позволю отзываться о нем плохо в моем присутствии.
— Да его следует розгами высечь за столь возмутительные выходки! — Леди Крисдейл оскорбленно поджала губы, обращаясь к герцогине. — Я не разделяю вашу позицию, Мари.
Герцогиня миролюбиво потрепала подругу по руке.
— Знаю, дорогая. Но все же он мой внук.
— Какое прискорбное обстоятельство!..
— Пойдемте разыщем Винтерса. — Герцогиня повела леди Крисдейл и ее компаньонку прочь из гостиной, украдкой бросив на Вайльда сердитый взгляд и давая ему знак не вмешиваться.
Не вмешиваться, так не вмешиваться. Но что, черт возьми, стряслось? Он терялся в догадках.
