– Не хотите ли еще немного кофе, сэр?
Пастор передал ей чашку, осмотрел свою светлую, аккуратную гостиную для завтрака и сказал:
– Нам следует уехать отсюда. Мне нужно было принять это решение, как только мой брат объявил о своей помолвке с мисс Джонсон. А я сидел здесь и смотрел, как моя бедняжка Луиза становится все более несчастной и демонстрирует свой дурной характер каждому, у кого есть глаза, чтобы смотреть. Боюсь, частенько этим человеком были вы, Харриет. Мне очень жаль, что все это время вам было у нас очень неуютно.
Стараясь разубедить его, Харриет начала говорить, что это был лучший период в ее жизни, но почувствовала, что зашла слишком далеко, и поспешила сменить тему. Она спросила, что станет делать пастор, если покинет Уордли.
– Один мой старый друг недавно пригласил меня посетить Уелхэмптон. Только что освободился один из приходов Кэнонов, и я полагаю, епископ согласится рассмотреть мою кандидатуру. Там, конечно, будет поблизости дом и кое-какое подходящее общество.
– Вы знакомы с семьей епископа?
– Доктор Брасси не женат. Он выдающийся ученый и не слишком хорошо разбирается в мирских делах.
Это звучало великолепно. Луизе будет чем занять свой разум. Через полгода, не больше, она, вероятно, начнет заправлять всем в епископском дворце.
Несмотря на все эти волнения, Харриет не оставляла мысль о том, что будет, когда в гроте найдут тело Хенчмана. Сразу после завтрака она вышла из дому и отправилась к озеру. Дойдя до увеселительных садов, она увидела, что вода спала. Теперь до грота, должно быть, можно добраться.
На довольно уныло выглядевшем «деревенском мостике» кто-то ее окликнул. Это Верни пробирался по лужам. Она подбежала к нему.
– Я пришел за вами, – сказал он.
– А что тело? Его уже нашли?
– Там нет никакого тела. Ричард нашел Хенчмана и освободил его в самый разгар грозы, когда мы с вами умирали от скуки, слушая Слингсби. Он был вынужден отпустить этого бедолагу. Ведь не тащить же его в суд за вымогательство, где выплывет наружу и все остальное. Но я клянусь, в этих краях он больше не покажется – не слишком приятно лежать связанным в темноте, да и Ричард обошелся с ним не очень нежно. Представьте его ярость: негодяй, который попытался преследовать Джулию! Они так любят друг друга. Какой я был дурак, когда думал, что она может его обманывать, ведь совершенно ясно, что они во всем заодно, и так будет всегда.
– И все же я удивляюсь сэру Ричарду, – сказала Харриет. – Не думаю, что он во всем вел себя безупречно.
Верни в одно мгновение стал серьезен.
– Вы были так снисходительны к Джулии, надеюсь, вы сумеете распространить свои добрые чувства и на Ричарда. Я ожидал, что вы станете винить его за то, что он сбил ее с пути. Уверяю вас, он сам это чувствует, и чрезвычайно сильно.
– Мне нет дела до того, кто из них кого сбил с пути, – легкомысленно сказала Харриет. – Это не мое дело. Но я думаю, сэр Ричард должен был сказать вам, что он освободил Хенчмана до того, как поднялась вода, вместо того, чтобы продержать вас в неведении целую ночь и целый день. Это была беспечность с его стороны.
Верни одно мгновение смотрел на нее, а потом принялся смеяться.
– Значит, вы полагаете, что это – самое худшее его преступление? Харри, он не мог мне сказать. Он не имел никакого понятия о том, кто засунул Хенчмана в грот и почему. Ведь у нас были прямо противоположные намерения.
И он коротко рассказал ей обо всем, что узнал от Ричарда прошлым вечером.
Они гуляли по южному берегу озера. Гроза утихла, небо очистилось, стоял тихий, ясный сентябрьский день. Впрочем, довольно жаркий. Густая трава, все еще мокрая после грозы, сверкала на солнце.
– Значит, мы напрасно потратили столько усилий, – сказала Харриет.
Они остановились недалеко от маленького готического здания, называвшегося монастырем, и стояли, глядя на воду, которая вернулась в положенные ей очертания, но была еще бурной и непроницаемо темной, а берега вязкими, шоколадно-коричневого цвета. И только проплывающие мимо лебеди выглядели безукоризненно чистыми и беззаботными.
– Не напрасно, – возразил Верни. – Поначалу я тоже так думал, но это не так. Все эти неприятности открыли мне в вас много такого, чего я раньше не знал. Вы оказались такой сильной, Харри, и такой мудрой – вы все время говорили: что бы там Джулия ни совершила, она не мошенница и не обманщица. Если бы не вы, я мог бы наябедничать на нее Ричарду и навеки настроил бы его против себя. Не знаю, где бы я был без вас.
– Вы говорили мне, что я чересчур назойлива и кончу как Луиза, – не удержалась Харриет.
– Осмелюсь сказать, я всегда буду время от времени говорить вам подобные вещи. Вы же не принимаете их близко к сердцу, так ведь, моя дорогая?
Харриет молча смотрела на него, не в силах ответить.
Верни взял ее за плечи и склонился к ней. Шляпка Харриет мешала им, и она сняла ее.
Наконец, он перестал ее целовать и спросил:
– Ты ведь любишь меня, не так ли?
– Я думала, все в округе об этом знают.
– О, Харри, не надо! – воскликнул он со стоном раскаяния. – Как грешно было с моей стороны обойтись с тобой так бессердечно, воспользоваться твоей невинностью – я заслуживаю расстрела!
Он прижался лицом к ее плечу. Харриет уронила шляпку на траву и запустила пальцы в его густые каштановые волосы. Он начал говорить ей, как они будут счастливы, как он загладит прошлые ошибки, как будет заботиться о ней...
– Но до того, как произойдут все эти очаровательные вещи, мы поженимся?
– Конечно, поженимся, ты, глупая гусыня! Правда...
– Что еще?
– Как я могу просить тебя выйти за меня замуж? У меня нет денег.
– Это не имеет значения. У меня их достаточно.
– Моя дорогая девочка, ты очень хорошо знаешь, какое большое значение это имеет. Твои попечители никогда не позволят тебе выйти замуж за человека моего положения.
– Ну что ж, если ты собираешься пойти на попятный второй раз, предупреждаю, у меня начнется истерика, – сказала Харриет, бесстыдно поощряя Верни поцеловать ее.
В этот момент из-за угла монастыря появились сэр Ричард и леди Кейпел.
Обе пары застыли в состоянии сильнейшего замешательства. Очевидная причина – Харриет и Верни явно не нуждались ни в чьем обществе. Но самое главное, что отодвинуло эту причину на второй план, – это была первая встреча со времени сцены в музыкальной комнате, первая встреча Ричарда и Джулии с восемнадцатилетней девушкой, которая знала о них так много, что ей хотелось бы спрятаться от них. Харриет и Верни хорошо представляли, что они, должно быть, сейчас чувствуют, и у всех языки прилипли к нёбу.
Наконец, Харриет осенило прикинуться оскорбленной.
