— Да, он пережил войну, — тихо проговорила Рейчел. — Но он стал другим. Мне было семь, когда отец вернулся домой. Поэтому в то время я на все смотрела глазами матери и сестры. Но кое-что не укрылось от моих глаз. Отец сделался как-то тише, он стал более задумчивым. Частенько его можно было застать в кабинете, где он сидел в полном одиночестве и самым внимательным образом рассматривал стену, окно или собственные руки. Его постоянной спутницей стала меланхолия, хотя он изо всех сил старался скрыть это от нас. Потом он умер.
— Когда это случилось?
— Десять лет назад. Он умер, когда мне было четырнадцать.
Выражать ей свое сочувствие сейчас было бы несколько неуместно, и Уайатт задал Рейчел еще один вопрос: работал ли ее отец до конца жизни на мистера Мэддокса?
— Отец умер в его офисе, — сказала она. — Не выдержало сердце. Мистер Мэддокс был очень огорчен. Я не слишком-то понимала тогда, какое впечатление произвела смерть отца на мистера Мэддокса. Сейчас я понимаю, что у Клинтона Мэддокса было такое чувство, что умер его сын. Чувства же моего отца по отношению к Клинтону Мэддоксу были весьма противоречивы. Он очень уважал своего босса, но никак не хотел примириться с тем фактом, что война сказочно обогатила Мэддокса, хотя отец сам способствовал этому.
— А как случилось, что вы переехали жить к Клинтону Мэддоксу?
— Моя мать работала в доме мистера Мэддокса экономкой. Она заняла это место, чтобы поддержать нас с сестрой после смерти отца. Я жила в доме Клинтона Мэддокса вместе с сестрой и матерью. Когда моя сестра вышла замуж, мать переехала в ее дом.
— Но вы остались.
— Да. Я стала работать на него. Следила за домом, назначала для него встречи, выполняла кое-какую секретарскую работу. Позже, когда у него случился удар, я стала ухаживать за ним.
Увидев, что Уайатт с задумчивым видом потирает подбородок, Рейчел сказала:
— Вам лучше лечь и поспать, вы выглядите усталым.
Ее слова доказывали то, что она хорошо разбиралась в людях и умела улавливать малейшие оттенки чувств и настроений. Уайатт закрыл глаза и мгновенно провалился в темную пропасть.
Рейчел теперь постоянно жила в «Коммодоре», ухаживая за Уайаттом.
В гостиницу все время приходили люди, справлялись о здоровье шерифа, желали скорейшего выздоровления. Присутствие Рейчел у постели Уайатта воспринимали как данность. Никто не задавал лишних вопросов и не распускал слухов. И все же, хотя, как и говорил Уайатт, люди в Рейдсвилле жили по принципу: живи и дай жить другому, тот факт, что Рейчел постоянно находилась в гостинице и заботилась о нем, мог показаться жителям чем-то выходящим за пределы привычного. Тем не менее жена пастора Дууна всем своим поведением показывала, что не находит в этом ничего странного и невероятного. Заглядывавшие к Уайатту Роза Лароса и Адель также не сделали ни одного замечания, обнаружив Рейчел в спальне шерифа. Женщины в один голос хватили ее, и даже мужчины находили присутствие Рейчел в гостинице необходимым и полезным. Когда Уайатт начинал жаловаться на то, что Рейчел не позволяет ему пить виски, мужчины вставали на ее сторону и отказывались приносить ему спиртное. Как-то раз он попросил своих приятелей поиграть с ним в покер, но они дружно отказались, так как Рейчел запретила им это. Она сказала им, что игра в карты может переутомить его.
Было уже поздно. Часы в гостиной давно пробили десять, и сейчас должно было быть около одиннадцати. Рейчел все еще работала за обеденным столом. Шериф слышал тихое щелканье ножниц. Иногда до него доносилась какая-нибудь мелодия, которую она напевала. Он не знал этих песен и не находил в этом ничего удивительного. Они, говорил себе шериф, существовали с Рейчел в параллельных мирах.
Он попытался вспомнить, пела ли когда-нибудь Сильви. Нет, Сильвиана Хэммонд никогда не пела.
Вероятно, потому, что она никогда не работала, сделал вывод Уайатт. Она все время организовывала вечеринки и ходила на них. Ей нравилось выбирать и покупать наряды, драгоценности, туфли, гребни и украшения из перьев для волос. Она вышла за него замуж в расчете на то, что они останутся в Бостоне и Уайатт займет место в адвокатской конторе ее отца или поступит на службу в банке, принадлежащем его отцу.
Он никогда не соответствовал тому образу, который создала в своей голове Сильвия. И он хорошо это понимал. Ее ожидания были обмануты, потому что он не мог лгать себе. Он не мог жить в Бостоне и идти той колеей, которую проложили ему его родители и родители его жены. Эта колея оказалась для него слишком узкой. Он бы просто-напросто умер в том городе. И он решил сохранить себя.
Уайатт положил книгу на столик у постели и выключил свет. Неожиданно на пороге его комнаты появилась Рейчел.
— Я не даю вам спать?
Он покачал головой.
Рейчел наклонила голову и на мгновение задумалась.
— Хорошо, — тихо проговорила она, — я закрою к вам дверь.
— Нет, не нужно, — сказал он, увидев, что Рейчел взялась за дверную ручку. — Мне нравится, когда она открыта. Вы не станете возражать, если я немного посижу с вами, пока вы работаете?
— Разумеется, нет, — ответила Рейчел.
Шериф накинул халат, подвязался поясом и босиком прошел в гостиную. Он устроился на стуле, который стоял около печки, и, чтобы не замерзнуть, ноги протянул к огню.
Перед Рейчел лежала раскрытая папка с рисунками, по которой она постукивала карандашом. Между ее темными бровями пролегла складка, кончиком языка она на миг притронулась к уголку рта.
Взгляд Уайатта скользнул с лица Рейчел на диван. На нем она уже расстелила простыню и одеяло, принесенные ею из дома. В изголовье лежала подушка, обрамленная тонкой кружевной оборкой. Тем не менее этот диван не выглядел менее удобным. Но именно на нем Рейчел спала ночью все то время, пока находилась в гостинице. Каждое утро начиналось с того, что Рейчел собирала все свое постельное белье и уносила его в стоящий в спальне шерифа шкаф. Уайатт не мог сказать в точности, чем Рейчел занималась днем. Он только заметил, что служанки приходили в его номер много чаще обычного.
Казалось, Рейчел все делала для того, чтобы люди думали, что она делит с ним постель.
— Скажите, Рейчел, почему никто не задает никаких вопросов? Вы рассказали им правду?
Рейчел зашла за стол, когда шериф поднялся со своего стула и направился к ней. Похоже, она хотела сохранить между ними определенную дистанцию.
— Вы обвиняете меня в том, что я сказала им правду? О чем вы говорите? — Она протянула вперед руку, словно пыталась его остановить.
— Мы обсуждали это, Рейчел. И мы оба решили, что никому не скажем о том, что заключили брак. Вы сами настаивали на этом, и вот вдруг вы всем обо всем рассказали, даже не поставив меня в известность. Как это понимать?
