– И вы покинули этот дом, – договорила за него Чарити.
– Да, – подтвердил Энтони и подул на ее шею. – И поклялся никогда не возвращаться сюда. Но вернулся. На моих собственных условиях.
– Со мной, – добавила маркиза Стаунтон.
– Да. Сейчас я злился не на вас, – сказал он. – Меня ослепил гнев. Конечно, это меня не извиняет. Прошу у вас прощения.
– Его светлость специально дал мне ожерелье, – догадалась Чарити. – Он хотел как можно сильнее оскорбить и унизить вас.
– Вы с самого начала были абсолютно правы, сказав, что будете просто пешкой в чужой игре. Я причинил вам боль, сожалею. Очень болит?
– Нет, – ответила Чарити, вставая с кресла. – Совсем не больно. Нам нужно присутствовать на ужине.
– Сейчас? – засмеялся он. – Я собираюсь сегодня же увезти вас отсюда. Мы вернемся в Лондон. А потом вы скажете мне, где хотите обосноваться, и я вам помогу устроиться. Вы очень хорошо все сделали. И заслужили покой и безопасность.
– Нам нужно присутствовать на ужине, – твердо сказала маркиза, – и на балу. Может быть, вам, сударь, не хватает мужества, но у меня его достаточно. Вы однажды уже сбежали из дома, но оказались не в состоянии сбежать от демонов, духов, – называйте их как хотите. Думаю, хорошо поразмыслив, на этот раз вы не убежите.
Маркиз взглянул на жену, и на лице его появилось какое-то непонятное выражение. Наконец он глубоко вздохнул, – Ну, значит, мы идем на ужин, моя маленькая серая мышка, – сказал Энтони. – Не наденете ли вот это? Вам не будет больно?
На ладони у него лежало жемчужное ожерелье. Жемчужины были нежные и необыкновенно красивые. Чарити хотелось заплакать.
– Это подарок, – сказал маркиз Стаунтон. – Буду вам очень благодарен, если вы наденете их. Вообще-то это мой свадебный подарок вам.
– Конечно, я надену их, – сказала она, поворачиваясь к мужу спиной так, чтобы он мог застегнуть замок. – Жемчуг такой красивый.
– Но далеко не такой красивый, как его обладательница, – сказал Энтони.
Оказалось, что выдержать ужин было не так уж и трудно. Его светлость держался как обычно, маркиз – тоже. Это значит, что оба были молчаливы, корректны и вежливы. Для Энтони стало второй натурой скрывать свои чувства – никто даже не догадывался об их существовании.
Только жена догадывалась. Она сидела на своем месте в конце стола. Соблазнительно красивая, улыбающаяся, оживленная. С розовыми щеками и сияющими глазами, но похоже, от ее проницательного взгляда не укрылась его обеспокоенность. Ему казалось, что жена видит его насквозь. Возможно, это была странная мысль. Странно было и вообразить, будто она так же проницательна в отношении его отца и видит, что за фасадом ничего нет. Только холод и пустота. Возможно, там скрывается дьявол.
Не очень сложно было встречать гостей у входа в бальный зал, приветствовать их, представлять новую маркизу соседям и знакомым. Это было нетрудно, потому что между ним и отцом стояла она – такая же оживленная, очаровательная, красивая, как и за ужином.
Маркиз Стаунтон улыбкой, поклонами и короткими разговорами встречал прибывающих гостей, но мысли его был далеко. Сколько бы он ни раздумывал, результат всегда был один и тот же. Всего неделю назад он и не подозревал о существовании некой мисс Чарити Дункан. Прочитав ее письмо, он, подумав, положил его в стопку писем, которые его заинтересовали.
А теперь, неделю спустя, он влюбляется в нее. Эта мысль появилась в его голове совершенно неожиданно, и он нетерпеливо отбросил ее. Он уже не мальчик, чтобы поддаваться глупым эмоциям.
– Никогда в жизни я так не волновалась, – с улыбкой заметила ему Чарити.
Энтони удивленно поднял брови. Ему это и в голову не могло прийти. Казалось, она всю жизнь только и делала, что принимала высокопоставленных гостей.
– Даже в день нашего приезда в поместье? – спросил он.
Чарити засмеялась:
– В тот день я не нервничала. Я была в ужасе.
Несмотря на то, что его светлость так отвратительно обошелся с ней этим вечером, Чарити все-таки заговорила с ним. Она коснулась его руки и спросила:
– Не хотите ли присесть, отец? Никто не обратит на это внимания. Почти все гости уже прибыли, а опоздавших встретим мы с Энтони.
Она говорила с искренней озабоченностью, почти с любовью.
К удивлению маркиза, герцог позволил отвести себя к свободному креслу. Самого маркиза состояние его светлости совершенно не волновало. Он не останется здесь, чтобы заниматься здоровьем отца или делами Инфилда. Завтра они с женой уже будут на пути в Лондон. Она выберет себе дом, который ей понравится, и он поможет ей удобно устроиться в нем. А сам будет жить по-старому, как будто и не было этого короткого перерыва.
Они еще некоторое время встречали гостей, а потом нужно было открывать бал. Гостям уже не терпелось потанцевать. Бальный зал в Инфилде выглядел очень празднично, вынужден был признать маркиз. Он был великолепнее, чем большинство бальных залов в Лондоне, которые ему довелось видеть. Бал, задуманный в честь помолвки, быстро превратили в бал в честь его женитьбы. Цветы, ленты и банты, украшавшие огромный зал, были выдержаны в белом цвете. Его светлость знал толк в подобных вещах.
А умеет ли его жена танцевать? – вдруг подумал маркиз. Но конечно, она предупредила бы его, что не умеет. И действительно, Чарити танцевала очень легко и грациозно. Как заметил маркиз, Уилли танцевал с леди Марией. Сам он до сих пор обменялся с девушкой лишь несколькими любезными словами. Однако не похоже, что у нее разбито сердце. По крайней мере, ему хотелось на это надеяться. Он не сомневался, что она тоже стала жертвой двух деспотов, считавших себя вправе распоряжаться жизнью своих детей. Может быть, теперь у нее появится возможность самой выбрать себе мужа. Однако верилось в это с трудом.
Энтони заметил, что отец наблюдает за происходящим, как король со своего трона: с гордым и неприступным выражением лица, которое снова приобрело сероватый оттенок. Но сын решил не обращать внимания на это обстоятельство. Даже серьезная болезнь не могла помешать герцогу в его дьявольских кознях. Он вспомнил, как всего несколько часов назад, ослепленный гневом, попытался сорвать ожерелье своей матери с шеи жены, так что на шее у нее появилась кровь.
И еще ему вспомнился день похорон матери. Он тогда вернулся с прогулки верхом, утомленный печальными переживаниями предыдущих дней, и обнаружил отца в своей комнате. На какой-то момент, на долю секунды, сердце его подпрыгнуло от радости. Он подумал, что отец пришел к нему, чтобы разделить боль утраты. А потом увидел топазовое ожерелье в его руках.
По ходу танца он и его жена должны были пройти мимо друг друга, спина к спине.
