Белл не представляла, о чем он говорит, но тем не менее кивнула.
– Похоже, ты все заранее обдумал.
– Поверь мне, – хрипло возразил он, – я думал совсем не об этом. – Он легко скользнул ладонью по ее телу.
Потянувшись, Белл коснулась его щеки, проговорив:
– Я верю тебе.
Джон закрыл ртом ее губы, отвлекая ее, и в этот момент его пальцы коснулись самого укромного местечка ее тела. Она волновалась, и Джон не желал, чтобы потрясение стало слишком сильным.
Но так и случилось – Белл чуть не спрыгнула с постели.
– А ты уверен, что это необходимо? – задыхаясь, произнесла она.
– Абсолютно уверен.
А затем его губы присоединились к пальцам.
Белл не сомневалась, что она умирает. Ничто, кроме смерти, не могло вызвать такого трепета… и такого блаженства.
– О Джон! – простонала она, не в силах сдержаться и чувствуя, что улетает ввысь. – Я не смогу… я не выдержу…
Она и впрямь не выдержала. Казалось, все нервы ее тела вдруг переместились в низ живота. Она напряглась, и за напряжением последовал взрыв. Ей понадобилось несколько минут, чтобы вернуться на землю, и Белл сумела лишь пробормотать: «Милосердное небо!»
Она услышала, как Джон рассмеялся, и когда открыла глаза, то обнаружила, что он насмешливо наблюдает за ней. Склонившись, он поцеловал ее в нос.
– Значит, так и должно быть? – робко спросила Белл.
Он кивнул.
– Еще лучше.
– В самом деле?
Он снова кивнул.
– И ты?.. – Она осеклась. Впечатление было еще слишком новым, Белл никак не могла освоиться с ним.
Он покачал головой.
– Когда я испытаю наслаждение, ты поймешь это.
– И это будет так же хорошо, как… – она не смогла закончить.
Глаза Джона потемнели от желания, и он кивнул.
– Замечательно, – вздохнула Белл. – Мне бы не понравилось, если бы ты при этом испытывал меньшее удовольствие, чем я. Но если ты не против, я хотела бы полежать рядом с тобой пару минут.
Вздыбленное мужское достоинство Джона наотрез отказалось согласиться с его мнением, когда он произнес:
– И я не прочь ничего не делать.
Они провели в объятиях друг друга всего несколько секунд, прежде чем услышали так хорошо им знакомый голос Персефоны.
Затем послышался стук в дверь.
– Белл! – донесся из-за двери громкий шепот. – Белл!
Белл вскочила.
– Персефона?
– Ты не впустишь меня на минутку?
Белл охватила паника.
– Подожди немного! – Слава Богу, дверь спальни была заперта. – Прячься! – прошипела она Джону.
– Этим я и занимаюсь, – шепнул он в ответ и соскочил с постели, проклиная ночной холод. Он собрал одежду, молясь о том, чтобы ничего не забыть, и на цыпочках выбежал в гардеробную Белл.
Белл схватила халат, набросила его и отправилась к двери. Повернув ключ, она открыла дверь, радуясь, что трясущиеся ноги все-таки держат ее.
– Добрый вечер, Персефона.
– Прости, что побеспокоила тебя, но я никак не могла заснуть. Я вспомнила, что сегодня ты была в книжной лавке и подумала, что, возможно, смогу одолжить у тебя что-нибудь почитать.
– Разумеется. – Белл метнулась в комнату и собрала сброшенные с постели книги. – Это стихи, на сегодня я уже покончила с ними.
Персефона заметила голые икры Белл, промелькнувшие под халатом, и удивленно спросила:
– Разве ты не надела ночную рубашку?
Белл вспыхнула и молча возблагодарила ночную темноту за то, что та милостиво скрыла ее смущение.
– Мне было жарко.
– Понятия не имею почему. Окно открыто настежь. Ты простудишься.
– Вряд ли. – Белл сунула книги в руки Персефоне…
– Спасибо. – Персефона вдруг сморщила нос и принюхалась. – Что это за запах? Какой странный…
Белл взмолилась, чтобы Персефона оказалась девственницей, ибо комната пропахла любовью. Можно было лишь надеяться, что женщина не узнает этот запах.
– По-моему, его приносит с улицы.
– Понять не могу, чем это пахнет. Не забудь, пожалуйста, закрыть окно перед сном. И если ты не против, я могла бы дать тебе свои духи с ароматом фиалки. Стоит немного прыснуть ими здесь, и этот отвратительный запах исчезнет.
– Может, отложим это до утра? – Белл направилась к двери.
– Тогда спокойной ночи. Увидимся утром.
– Спокойной ночи. – Белл закрыла дверь и быстро повернула ключ в замке, а затем с облегченным вздохом прислонилась к ней.
Дверь в гардеробную приоткрылась, и оттуда показался Джон, прикрываясь пестрыми платьями Белл.
– Боже милостивый, сколько у тебя нарядов!
Белл пропустила его слова мимо ушей.
– Как же я перепугалась!
– А я чувствовал себя чертовски глупо. И потом, предупреждаю тебя: я не согласен долго терпеть все это. – Он яростно сунул раненую ногу в штанину.
– В самом деле? – слабо переспросила Белл.
– Ни в коем случае! Я взрослый мужчина. Я прошел почти всю проклятую войну, чуть не лишился ноги и теперь сколотил достаточную сумму для покупки поместья. Думаешь, мне нравится прятаться по чуланам?
Белл сочла, что отвечать не обязательно.
– Объясняю прямо: не нравится. Ни в коей мере. – Он уселся в ближайшее кресло и сунул в штанину вторую ногу.
Белл предположила, что раненая нога Джона недостаточно крепка, поэтому он и сел.
– И могу сообщить тебе кое-что еще, – добавил он, давая волю своему раздражению. – Насколько я понимаю, ты моя. Надеюсь, это тебе ясно? А я не привык чувствовать себя вором, наслаждаясь тем, что принадлежит мне.
– Что же ты намерен делать?
Джон встряхнул рубашку.
– Жениться на тебе, и немедленно. А потом увезти тебя в Блетчфорд-Мэнор, затащить в постель и продержать там всю неделю, не опасаясь, что в комнату ворвется мисс Лимона и испортит мне все настроение.
– Тебе давно пора подыскать новое название своему поместью.
– Нашему поместью, – поправил он, усмехнувшись такой откровенной попытке сменить тему. – Я был слишком занят ухаживанием, чтобы уделять время этому вопросу.
– Я помогу тебе, – улыбнулась Белл.
Джон любил ее – до сих пор он не признался в этом, но его глаза не лгали.
– Отлично. А теперь, прошу меня простить, мне придется выпрыгнуть в окно, спуститься по дереву, вернуться к Дамиану и лечь спать. Утром я попробую раздобыть особое разрешение.
– Особое разрешение?
– Больше я не намерен терпеть весь этот вздор. Если повезет, мы поженимся к концу недели.
– К концу недели? – эхом повторила Белл. – Да ты спятил! Я не могу выйти замуж через несколько дней! Я не могу даже объявить об официальной помолвке, пока не вернутся родители.
Джон застонал, натягивая сапоги, и выдал совершенно незнакомое Белл проклятие.
– Когда они возвращаются? – спросил он еле слышно.
– Точно не известно.
