— Из того, что рассказывала Аннабел, — мрачно заметила Эви, — случиться может многое.
— А где Аннабел? — спросила Лилиан. Она вдруг поняла, что ни разу за весь вечер не видела подругу.
— Бедняжка, она неважно чувствовала себя днем, — сказала Дейзи. — Была какая-то зеленая. Думаю, съела что-то нехорошее за обедом.
Лилиан скорчила гримасу и пожала плечами.
— Наверняка это были угри, или телячьи ножки, или цыпленок…
Дейзи фыркнула:
— Хватит, ты сейчас сама заболеешь, к тому же с Аннабел мистер Хант, он о ней позаботится.
Она вышла через стеклянную дверь и очутилась на выложенной известняковыми плитами террасе. Дейзи погрозила сестре пальцем.
— Если ты задержишься дольше четверти часа, мы с Эви пойдем тебя искать.
Лилиан тихо рассмеялась в ответ.
— Я не задержусь надолго.
Она подмигнула и улыбнулась Эви.
— Все в порядке, дорогая. Только подумай, сколько всего интересного я расскажу, когда вернусь.
— Вот этого я и боюсь, — ответила Эви.
Подхватив юбку, Лилиан двинулась вниз по боковой лестнице, вскоре очутилась в саду и пошла мимо старых живых изгородей, которые образовывали непроходимую ограду для нижнего уровня. Освещенный фонарями сад играл всеми ароматами и красками осени. Золотая и медно-красная листва, густые бордюры из роз и георгинов, цветущие травы и свежевскопанные клумбы наполняли запахами воздух, делая его пикантным и едким.
Заслышав всплеск воды в фонтане, Лилиан двинулась по мощеной тропинке и вскоре вышла на выложенную известняком площадку, освещенную единственным фонарем. Рядом с фонтаном она едва уловила движение. Там был человек. Нет, двое, тесно прижавшихся друг к другу. Они сидели на одной из каменных скамей, что окружали фонтан. Лилиан подавила изумленный возглас и отступила под надежную защиту живой изгороди. Лорд Сент-Винсент велел ей прийти сюда, но мужчина на скамье был не он, или все-таки он? Сбитая с толку, Лилиан продвинулась немного вперед, чтобы подсмотреть из-за угла изгороди.
Ей вдруг стало ясно, что парочка на скамье так увлечена любовной игрой, что промчись мимо них с топотом слон, вряд ли кто-нибудь его заметит. Светло-каштановые волосы женщины рассыпались по плечам, а волнистые пряди падали прямо в глубокий вырез полурасстегнутого сзади платья. Тонкие бледные руки обвивали плечи мужчины. Она прерывисто вздохнула, когда мужчина стянул рукава платья с ее плеч и поцеловал белый изгиб плеча. Затем он поднял голову и посмотрел на нее затуманенным взглядом. Вот он наклонился, и их губы слились. Вдруг Лилиан поняла, что перед ней леди Оливия и ее муж, мистер Шоу! Девушка замерла от удивления и любопытства, затем отступила назад, под изгородь. Как раз в тот момент мистер Шоу просунул ладонь в вырез платья на спине. Самая откровенная сцена, которую когда-либо видела Лилиан.
И самые откровенные звуки, какие ей доводилось слышать. Мягкие вздохи и слова любви, мягкий смех мистера Шоу, от которого у Лилиан свело пальцы ног. Ее лицо пылало от смущения, когда она тихо пробиралась назад, подальше от фонтана. Она не знала, куда теперь идти и что делать. Место для ее собственного свидания было занято. Подумать только! Она видела сцену глубокой нежной страсти супругов Шоу! Любовь в браке… Лилиан даже не смела надеяться, что у нее тоже когда-нибудь будет так.
Перед ней вырос огромный силуэт. Подойдя, мужчина приобнял ее за плечи, держа в другой руке ледяной бокал шампанского.
— Милорд? — шепнула Лилиан. Сент-Винсент тихо промурлыкал:
— Идемте со мной!
Она охотно позволила ему увести себя по глухой тропинке, которая привела на точно такую же освещенную площадку с массивным каменным столом посередине. Растущие вокруг грушевые деревья источали аромат созревающих фруктов. Обнимая Лилиан за плечи, Сент-Винсент пропустил ее вперед.
— Остановимся здесь? — спросил он.
Согласно кивнув, она прислонилась бедром к каменному столу и начала пить шампанское, не осмеливаясь взглянуть на спутника. Вспомнив, что чуть было не наткнулась на супругов Шоу, Лилиан покраснела как рак.
— Вас ведь это не смутило, не правда ли? — весело сказал Сент-Винсент. — Чуть-чуть подсмотрели за… Полно, это сущие пустяки!
Он стянул перчатку, и девушка почувствовала, как кончики пальцев скользнули по ее подбородку.
— Что за румянец! — пробормотал он. — Боже, как это здорово — быть такой невинной. Сомневаюсь, однако, что когда-нибудь был таким.
В свете фонаря он был завораживающе красив. Тени заботливо обрисовали безупречную линию его скул, а густые волосы отливали красным золотом старинной византийской иконы.
— В конце концов, они женаты, — продолжал он, обнимая ее за талию. Он слегка приподнял ее, заставив сесть на стол.
— О, я… я не против, — пробормотала Лилиан, допивая шампанское. — На самом деле я подумала, как им повезло. Они, кажется, счастливы вместе. И как это леди Оливии позволили выйти за мистера Шоу? Ведь графиня недолюбливает американцев.
— Это была затея Уэстклифа. Он не мог позволить, чтобы лицемерие матери воспрепятствовало счастью его сестры. Учитывая ее скандальное прошлое, она вряд ли имеет право осуждать выбор Оливии.
— У графини скандальное прошлое?
— Боже мой, конечно! За ее внешним благочестием скрывается много грехов. Вот почему мы с ней отлично ладим. В молодые гады у нее было немало романов с такими, как я.
Лилиан чуть было не уронила пустой бокал. Отставив в сторону хрупкий сосуд, она рассматривала Сент-Винсента с нескрываемым удивлением.
— Глядя на нее, никак не подумаешь, что у нее бывали романы!
— Разве вы не замечали отсутствие малейшего сходства между Уэстклифом и леди Оливией? Граф и его сестра, леди Алина, законные отпрыски, а леди Оливия, и это всем известно, — нет.
— Ох!
— Однако графиню вряд ли можно упрекнуть в супружеской неверности, если вспомнить, за кем она была замужем, — продолжал Сент-Винсент.
Личность старого графа очень занимала Лилиан. Это была поистине таинственная фигура, при том что никто особенно не выражал желания о нем что-либо рассказывать.
— Как-то раз лорд Уэстклиф обмолвился, что его отец был чудовище, — сказала она, надеясь разговорить Сент-Винсента и побольше узнать о графе.
— Он так и сказал? — Глаза Сент-Винсента заблестели. — Странно. Уэстклиф ни с кем не говорит о своем отце.
— Это правда? Я имею в виду, он и вправду был чудовищем?
— Нет, — тихо сказал Сент-Винсент. — Назвать его чудовищем — это слишком мягко, не дает представления о его жестокости. Старый граф был сущим дьяволом. Мне известна лишь часть его подвигов, но с меня и этого достаточно. — Откинувшись назад, Сент-Винсент задумчиво продолжал: — Сомневаюсь, что многим удалось бы пережить принятые в семье Марсден методы воспитания, замешенные на ярости и крайнем деспотизме. Я наблюдал, как Уэстклиф борется за то, чтобы не стать таким, каким его хотел видеть отец. Но ведь от него многого ждут. Это тяжкое бремя, ведь ему приходилось жертвовать личными предпочтениями гораздо чаще, чем хотелось бы.
