пор, как я осознала, что нахожусь в другом мире. Раньше я думала, что тот странный тип — обычный маньяк или сумасшедший, но теперь все выглядело иначе.
— Наверное, он подумал, что вы Беатрис. И раз он это сделал, значит, все ключевые персонажи сюжета нужны закулисным интриганам здесь, в этом мире, — ни на миг не усомнившись, ответил граф. Похоже, он тоже раздумывал над вопросом и его ответ показался мне убедительным. Правда, одно обстоятельство в нем смущало.
— Выходит, что ваши политические противники тоже знают о цикличности истории? Или узнали только на этом круге — иначе бы, наверное, додумались вас задушить, — не удержалась от сарказма я.
Граф не обиделся, по его лицу даже скользнула слабая улыбка.
— Да, кто-то знает и делает все возможное, чтобы история пошла по накатанному сценарию. Видимо, этот некто догадался, что вы вовсе не моя жена, и решил, что устранить вас будет лучше, чем оставлять в живых. Ведь ваши действия совершенно не укладываются в готовую схему.
По телу пробежал холодок. Выходит, Мария и в самом деле специально выводила меня. Может, надеялась, что я опущусь до ответных оскорблений, и тогда у нее появится повод вызвать меня на дуэль? Однако я сама попалась на такую примитивную наживку! Эх, молодость… моя.
Еще какое-то время мы сидели молча. За окном уже показались звезды, огонь в камине приятно потрескивал, отбрасывая на пол длинные неровные тени. От обилия новой информации заболела голова, да и глаза уже закрывались от усталости, но прикосновение графа к моей руке, такое же бережное, как и обычно, заставило мгновенно проснуться.
— Беатрис, — голос его прозвучал глухо, даже немного сдавленно, — если бы мне удалось вырваться из этого адского круга, вы бы согласились остаться со мной?
— Не знаю, — я пожала плечами, но сердце отчего-то заныло. — А вы бы хотели, что я осталась?
— Да, — не раздумывая, ответил Адриан. — Думаю, мы могли бы если не полюбить друг-друга, то хотя бы понять, а это уже немало. Я ни в коем случае не стану ограничивать вас в вашей жажде деятельности, в пределах разумного, конечно.
— Посмотрим, — я поднялась. Хотелось одновременно остаться и сбежать от этого разговора. — Для начала давайте разберемся с тем, что тут вообще происходит. Как-никак, я тоже замешала и как минимум хочу выжить.
Граф поднялся вслед за мной, но руку не отпустил.
— Меньше всего я хочу, чтобы вы из-за меня погибли. Я и так виноват в том, что вы оказались втянуты во все это, так что, пожалуйста, если со мной что-то случится, не вздумайте меня спасать.
По стеклу барабанил дождь, я уже битый час сидела за корреспонденцией, которой не видно ни конца, ни края. Письма приходили каждый день большими пачками. Ехидные пассажи молодых и пожилых богатеев, в которых они пытались высмеять меня и мою затею, отправлялись в камин, однако среди писем находились и стихи, рассказы, даже эссе на самые разные темы. Их присылали женщины и спрашивали, годится ли такое для газеты.
На мой придирчивый взгляд, мало какие из дамских опусов стоило публиковать. Многие писали грамотно, аккуратно, изящным слогом и красивым почерком, заворачивали свои послания мне в дорогие конверты, от которых пахло то розами, то сиренью, но ни у одной из них, разумеется, не было ни намека на технику. Лишь два или три рассказа, да еще одно эссе я отложила для следующих выпусков — их авторессы интуитивно нащупали правила публицистики и художественной литературы. Остальным же недоставало техники, и я подумывала о том, чтобы дать несколько лекций для женщин, помочь им облечь интересные и яркие мысли в достойную форму.
Глаза заслезились, и я отбросила карандаш, которым правила рассказ Эммы. Он действительно оказался неплох, и если она не забросит свое увлечение, то станет достойной писательницей. Свое эссе о целях и принципах новой газеты я закончила еще вчера, и сегодня утром почтальон увез его в город. Оно станет первой страницей из четырех, которые я запланировала.
Откинувшись на спинку стула, я закрыла глаза и провела ладонью по лицу. На тело тут же накатилась усталость, будто я мешки ворочала, а не весь день провела за письменным столом.
Прошло уже почти десять дней с того странного разговора, воспоминания о котором все еще смутно волновали душу. «Хотите ли вы остаться со мной?». Тогда я не могла ничего ответить, но сейчас чувствовала такое непривычное спокойствие и уют, что если бы над моей головой не висела угроза смерти, может, и согласилась бы на предложение графа. Хотя полностью я ему не доверяла и решила не рассказывать пока о книге, чтобы сохранить хотя бы один мелкий козырь в рукаве.
Здесь время не неслось, сломя голову, а бежало ровной трусцой, в комфортном ритме. Дела не слишком меня утомляли, а Адриан не давал заскучать.
Побеседовать с демонессой, которая до сих пор оставалась где-то в подвалах, он мне так и не позволил. Разумеется, в одиночку я к ней идти опасалась, но под его защитой чувствовала бы себя более уверенно. Однако на все мои просьбы и уговоры граф неизменно качал головой и мягко намекал, что мне не стоит слишком уж углубляться в это дело. Когда я рассказала о встрече с Хеленой и Феоной, он задумчиво цокнул языком и посмотрел на меня едва ли не с восхищением. Мне казалось, что совсем скоро он сдастся и все-таки позволит мне поговорить с пленницей. А мне уж есть, о чем ее расспросить.
Тем более, что на другие уступки он уже пошел. Когда я предложила ему посоревноваться в меткости, он отказался давать мне в руки ружье. Пришлось пригрозить, что если он не выдаст мне оружие, придется тренироваться на дуэлях. После этого он показал мне коллекцию шикарных ружей, и мы устроили несколько соревнований в дальней части сада. Мне удалось победить лишь один раз, но сама возможность поразглядывать старинные ружья, держать их в руках и научиться обращаться с ними стоила того, чтобы немного смирить гордость.
Пару раз мы выехали за пределы поместья, прогуливались верхом. Даже осмотрели тот участок скалы, на котором Адриан
