— Неужели скоро? — с иронией в голосе спросил Морли. — Что ж, зная наш английский суд, вполне можно предположить, что в ближайшие десять лет это, скорее всего, произойдет.
Адвокат вежливо улыбнулся, давая понять, что оценил шутку. Потом нахмурился и тихо сказал:
— Полагаю, мистер Морли, вам известно, что ждет человека, которого признали виновным в убийстве и государственной измене.
«Интересно, как они повесят меня? — думал Морли. — Публично, чтобы преподать наглядный урок всем тем, кто мог бы осмелиться на измену? Или же в Тауэре — в качестве косвенного признания моих заслуг перед страной?»
Взглянув на адвоката, Морли с язвительной усмешкой проговорил:
— Мистер Дакуорт, неужели вы пришли сюда только для того, чтобы сообщить мне, что меня повесят? Или же вам просто нравится мое общество?
Адвокат вздохнул и окинул взглядом камеру. Потом снова повернулся к своему подзащитному:
— Что ж, если честно, мистер Морли, то мне действительно нравится ваше общество. Во всяком случае, оно не лишено приятности. Но сегодня я пришел не ради праздной болтовни. У меня к вам одно предложение.
Дакуорт нисколько не сомневался в виновности Морли. Но мистер Дакуорт был, прежде всего, адвокатом, поэтому не придавал особого значения своему личному отношению к подзащитному.
Морли пристально взглянул на собеседника.
— Что ж, рассказывайте, мистер Дакуорт.
— Видите ли, я кое-кого порасспросил. Тайком, разумеется. Так вот, судья будет очень доволен, если ему сообщат имена тех членов палаты лордов, которые нарушили закон и приложили, если так можно выразиться, руку к вашей противозаконной деятельности. И если ваши показания будут иметь ценность, то судья почти наверняка смягчит вам приговор. Не исключено даже, что с вас снимут все обвинения. Но повторяю, все зависит от важности и ценности ваших признаний.
Морли шумно вздохнул; он почувствовал себя так, словно уже находился на свободе.
— Иными словами, — продолжал адвокат, — вы должны подать им на блюде голову какого-нибудь влиятельного человека, и тогда все для вас сложится не так плохо. Возможно, наилучшим образом.
Морли с усмешкой заметил:
— Вы замечательный адвокат, мистер Дакуорт.
— Вы льстите мне, мистер Морли, — ответил поверенный. — Что же касается ваших показаний… Надеюсь, у вас есть что рассказать. И я готов выслушать вас в любое время, когда вам будет угодно.
Сабрина ужасно злилась на мужа. «Не хочу больше видеть его», — говорила она себе. Однако она прекрасно понимала, что никак не может изменить ситуацию. И, следовательно, ей оставалось лишь одно — смириться. Именно так она поступала всю свою жизнь.
И ей совершенно не хотелось знать, чем занимался в Лондоне Рис. Лондон пугал ее; ей казалось, что жить там невозможно. Невозможно хотя бы потому, что небо там всегда черное от копоти. А вот Мэри Лондон почему-то нравился… Что ж, очень может быть. Ведь Мэри — большая любительница поболтать, а в Лондоне всегда найдутся собеседники.
Тем временем ее жизнь в Ла-Монтань текла ровно и размеренно. Сабрине нравилось обсуждать с поваром или с экономкой меню предстоящего обеда. И она очень много читала — к счастью, у графа была прекрасная библиотека. Кроме того, она совершала поездки в Бакстед-Хит, чтобы навестить Джеффри и послушать его проповеди. Ей очень хотелось думать, что между ними сохранилась прежняя дружба. И каждый раз перед ее отъездом Джеффри задавал один и тот же вопрос: говорила ли она с Роуденом о его миссионерской поездке?
Сабрина заметила, что Джеффри похудел и стал очень нервным — вероятно, из-за переживаний, ведь его «миссионерская мечта» так и не осуществилась, и теперь все свои надежды он возлагал лишь на нее.
— Хорошо, Джеффри, в следующий раз, как только увижу Роудена, обязательно поговорю с ним об этом, — пообещала Сабрина. Но, к сожалению, она не знала, когда увидит мужа в следующий раз.
Как-то раз в конце недели Сабрина заглянула на кухню, чтобы узнать у шеф-повара или у миссис Бейли, какие блюда будут поданы на ужин. Конечно, она всегда ужинала в одиночестве, но каждый раз, садясь за стол, с удовольствием пробовала изысканные блюда, которые ей подавали. Что ни говори, а быть замужем за графом иногда не так уж плохо.
— У бедной Марго Банфилд снесло ветром почти всю крышу, — услышала Сабрина слова миссис Бейли, обращенные к шеф-повару.
— Прошу прощения, миссис Бейли, но кто такая Марго Банфилд? — поинтересовалась Сабрина.
— О, леди Роуден?.. — Шеф-повар и экономка, обернувшись, поклонились ей.
— Миссис Банфилд — пожилая вдова, — ответила экономка. — Она живет в Бакстед-Хите. И на днях был очень сильный ветер, который почти целиком снес крышу ее дома.
— О Господи… — пробормотала Сабрина. — А многие ли жители городка пострадали? Ведь ветер действительно был ужасный…
— Несколько человек очень сильно пострадали. Их дома остались без крыш.
Сабрина решила, что должна, во что бы то ни стало помочь этим людям.
— Мне бы очень хотелось встретиться с ними, сказала она. — Ведь им, наверное, нужна помощь, не так ли?
Экономка хранила молчание.
И тогда Сабрина задала ей вопрос, который давно уже собиралась задать, но не решалась:
— Скажите, миссис Бейли… Ведь это вы сообщили моему мужу об исчезновении ковра?
— Да, леди Роуден, — кивнула экономка после некоторого колебания.
— Но зачем вы это сделали? — спросила Сабрина с упреком в голосе.
Ответ миссис Бейли поразил Сабрину.
— Но ведь он приехал, не так ли? — сказала экономка.
Сабрина уставилась на нее с удивлением. Оказывается, эта женщина вовсе не предавала ее — напротив, хотела ей помочь. Сабрина чувствовала, что должна поблагодарить миссис Бейли, однако не могла вымолвить ни слова. Но экономка и так все поняла. Молча, поклонившись графине, она вышла из кухни.
Рис поспешно покинул гостеприимный «Уайтс» — ему хотелось успеть на вечер в другом доме, где должна была петь София Ликари. Она прислала ему еще одно приглашение, весьма откровенное и недвусмысленное. И граф решил, что на сей раз непременно с ней встретится.
Быстро шагая по улице, он вдруг заметил какого-то джентльмена, шедшего рядом с изящной молодой дамой, очень походившей на Сабрину. Рис проводил ее взглядом — и замер, почувствовав вдруг странное волнение. Ему казалось, что в душе его… словно что-то перевернулось.
— Я слышал, вы на днях вернулись из своего поместья, Роуден, — раздался у него за спиной голос лорда Кэвилла, тот вышел из «Уайтса» следом за Рисом. — Чего ради вас понесло в провинцию зимой? Ведь в Лондоне гак много развлечений…
