Ребекка Пейсли - C первого взгляда

– Может быть, она присматривает за соседскими?

– Да, наверное.

«Присматривала», – мысленно поправился Сойер и на мгновение замолчал. Ужас все-таки настиг его.

– Я вижу этот дом еще и по-другому, – продолжал он срывающимся голосом. – Комната. На полу в лужах крови лежат мужчина, женщина и двое детей.

– Это... это те же мужчина и женщина, которых ты видел на крыльце?

– Да.

– А револьвер, Сойер? – ласково спросила Сафиро. – Что ты вспомнил, когда держал револьвер моего отца? О чем ты думал тогда?

Сойер тут же представил револьвер в своей руке.

– Я... я чувствовал холод. Мне стало страшно. Когда я увидел его в своей руке, я опять вспомнил тех четверых в доме. Потом я вспомнил револьверный выстрел. Нет. Выстрелов было несколько. Я... – Он вдруг замолчал.

– Что, Сойер, что? Говори! – Девушка стала его трясти. – Что ты вспомнил?

– Боже мой, – простонал он. – Боже мой!

– Говори же! Ну! – Сафиро вскочила. – Сойер, ты должен мне сказать! Нельзя таить это в себе! Иначе будет хуже!

Сойер оттолкнул ее, сел, а потом резко встал. Рука девушки чуть не вывихнулась, но он даже не обратил на это внимания.

– Сойер! – Сафиро соскочила с кровати. – Что... Он повернулся к ней лицом, схватил за плечи и встряхнул.

– Эти мертвые! В доме! Как ты не поймешь? Выстрел! Кровь! Тебе ясно?

– Их застрелили? – спросила девушка. – Из револьвера?

Сойер поднял глаза и уставился в стену, как будто там было написано его прошлое. – Сойер? Он тяжело вздохнул и сел на кровать.

– Теперь я все понял. – Он закрыл лицо руками. – да, я знаю, что произошло.

В голосе Сойера звучало отчаяние. Сафиро понимала, что не может помочь ему. Она молилась о Сойере.

– Я убил их, Сафиро. Я не знаю, кто эти мужчина женщина и дети, но я застрелил их в том доме.

Девушка чувствовала его страдание и жалела Сойера. Она притянула его к себе и зарыдала. Несчастный убийца уткнулся ей в плечо.

Сафиро забыла про время. Наконец Сойер уснул. А в окно уже заглядывали розовые лучи рассвета.

Четыре человека. Двое детей. Сердце девушки сжалось. Он убил их! Застрелил в доме с белыми занавесками.

Ее дедушка никогда никого не убивал. Они вообще редко хватались за револьверы.

А Сойер...

У Сафиро больше не было слез. Ее сердце обливалось кровавыми слезами.

Человек, которого она любила, оказался убийцей!

Сафиро благодарила всех ангелов и святых на небесах за то, что Сойер прикован к ней наручниками. Если бы не это, он ушел бы на следующее утро.

Весь день она таскалась за Сойером. Сначала они пошли в хлев. Сойер покормил скотину и почистил стойла. Потом направились в огород – посмотреть, не сбежала ли Джинджибер и не забрались ли вместо нее кролики. Затем зашли в дом, Сойер взял хлеб, ломоть сыра и несколько морковок.

Сейчас они сидели на берегу ручья. Это место было далеко от дома, и Сафиро редко сюда ходила. – Ты часто здесь бываешь, Сойер? – спросила она, прекрасно зная, что он не ответит.

С самого утра Сойер никому не сказал ни слова. На его совести лежала смерть четырех человек, и он не мог думать ни о чем другом.

Девушка чуть не плакала. Боль Сойера стала ее болью, и она чувствовала себя несчастной. Сойер так много для нее сделал, а сейчас, когда он сам нуждался в поддержке, она не могла помочь.

Сафиро отвернулась и украдкой вытерла глаза.

– Давай поедим.

Сойер поднял камешек и бросил в воду.

– Нам надо перекусить, Сойер. Мы ведь еще не завтракали.

Сафиро протянула ему морковку, но он будто и не заметил ее руку.

– Зачем же ты взял еду, если не собираешься есть? Для меня?

Сойер задумчиво следил за воробьем, а когда тот улетел, бросил в ручей веточку и стал смотреть, как она уплывает по течению.

Сафиро отломила горбушку.

– Ну что ж, если ты взял эту еду для меня, значит, ты думаешь обо мне, хоть и не разговариваешь со мной.

Она откусила кусок и стала жевать:

– Сойер, я... я знаю, ты сейчас очень расстроен. Вчера ночью ты вспомнил ужасные вещи, но...

Девушка замолчала. Человек, сидевший рядом с ней на берегу, только внешне напоминал Сойера Донована. От этого мужчины, от его фигуры и взгляда веяло холодом.

Сафиро взяла еще одну морковку и сунула себе в рот.

– Когда я была маленькой, я курила морковку, веточки, карандаши... все, что было похоже на трубку, – стала болтать она. – Но я их не зажигала – только делала вид, что курю. Мой дедушка иногда покуривал трубку, и я за ним повторяла. Однажды он поймал меня с морковкой во рту, отобрал ее и сказал, что, если я буду курить, у меня будут плохо пахнуть волосы.

«Поговори со мной, Сойер! Пожалуйста! Не сиди таким холодным!»

– Ты не будешь сегодня искать самогонный аппарат Макловио, Сойер? Я бы тебе помогла.

Он отмахнулся от мухи.

– А знаешь, мне иногда хочется узнать, как чувствует себя пьяный, – продолжала Сафиро. – Вот у Макловио, похоже, всегда хорошее настроение – во всяком случае, до тех пор, пока он не впадает в буйство. Он поет, пляшет, смеется над тем, что другим совсем не смешно. Может, когда-нибудь я тоже напьюсь.

Она сунула в рот кусочек сыра.

– Мы с Тья хотим сходить за ягодами. У нас кончились яблоки. А я знаю одну полянку, где ягод много. Совсем недалеко от Ла-Эскондиды. Тебе придется пойти со мной.

Она знала, что Сойер никуда не пойдет. Наклоняться вместе с ней за каждой ягодкой? Конечно, об этом его можно даже не просить.

Интересно, как они снимут эти наручники?

Чтобы чем-то заняться, Сафиро отломила еще кусочек хлеба, скатала его в плотный шарик и бросила в ручей. Рыбешки тут же сбились в стаю и стали клевать хлеб. Серебристые плавнички блестели на солнце, точно звездочки.

– Хочешь покормить рыбок?

Девушка протянула Сойеру еще один катышек. Однако он даже не шелохнулся.

Больше Сафиро не пыталась с ним заговорить. Зачем? Все равно он молчал.

Только когда из зарослей послышалось глухое рычание, Сойер вскочил, потянул за собой Сафиро. Из-за деревьев медленно вышла пума, остановилась и припала к земле. Сафиро прижалась к Сойеру.

– Это не Марипоса! Похоже, он давно голодает. Посмотри, какой худой, Сойер!

– Это не он, а она.

Сойер потащил девушку в ручей и остановился, когда вода стала доходить ему до груди, а Сафиро было по шею.

– Она голодная, Сойер, и ждет, когда мы выйдем из воды. Я видела, как Марипоса часами стерегла кролика у норы.

Огромная кошка потянулась к оставленному на берегу завтраку, обнюхала хлеб с морковкой и за пять секунд расправилась с большим куском сыра, потом облизнулась и легла.

– Придется плыть, – сказал Сойер. – Повернись на живот и держи голову над водой.