– Думаю, да. – Она прикусила нижнюю губу, а затем бросила на отца хитрый взгляд. – В конце концов, я всегда могу сослаться на головную боль и исчезнуть.
Он усмехнулся.
– Я узнаю мою девочку.
Он засмеялся, но его смех тут же перешел в ужасный приступ кашля. Его глаза расширились и наполнились слезами. Лицо покраснело, и он наклонился вперед, содрогаясь всем телом.
– Папа! – Она бросилась к нему и встала на колени возле кресла.
Она положила руку ему на спину, все еще сотрясаемую кашлем.
– Папа, чем я могу тебе помочь?
Он махнул рукой в сторону стакана с водой. Кэролайн схватила его и протянула отцу. Он едва не уронил стакан. Она прижала его пальцы к стеклу и направила дрожащую руку ко рту, чтобы он мог сделать глоток. Другая рука покоилась у него на спине.
Он продолжал кашлять, хотя и не так сильно. Она присела рядом с ним, помогая ему допить воду, хотя ее нервы были натянуты до предела из-за пережитого страха. Ее отец умирал, и она не могла ничего сделать.
Постепенно кашель утих, и он несколько раз прерывисто вдохнул. Она снова протянула ему стакан, но он отказался и оттолкнул его дрожащей рукой. Она поставила его на стол, ее отец откинулся на спинку кресла. Закрыв глаза, он пытался прийти в себя.
– Папа, я могу чем-нибудь помочь?
– Приведи Кернса, – сказал он, слишком изможденный, чтобы открыть глаза. – Мне надо отдохнуть.
Кэролайн поднялась на ноги, подкашивающиеся от страха, и побежала к двери. Распахнув ее, она приказала слуге привести дворецкого, после чего снова поспешила к отцу.
Он нашла его в той же позе, в которой оставила. Его кожа была неестественно бледной, а губы – сухими. Страх сжал ей горло, и она нерешительно коснулась пальцами его шеи.
Она услышала слабое, но мерное биение его сердца.
Вздохнув с облегчением, она едва не разразилась слезами. Его глаза медленно открылись, и он с трудом улыбнулся.
– Я не собираюсь сдаваться без боя, – прошептал он. Она взяла его руку и, не стыдясь, расплакалась. В это мгновение в комнату быстро вошел Кернс.
– Леди Кэролайн, его светлость…
– Он очень слаб, – сказала она, укладывая руку отца на подлокотник. – Прощу тебя, отведи его в комнату.
– Хорошо, леди Кэролайн.
Кернс дал знак, и двое слуг поспешили на помощь герцогу.
Кэролайн отступила, наблюдая за тем, как слуги помогают отцу подняться на ноги. Он медленно двигался к двери, преодолевая расстояние нетвердыми шагами. Проходя мимо нее, он бросил на дочь взгляд, исполненный уверенности в завтрашнем дне.
Он покинул комнату в сопровождении слуг. Ее отец, такой энергичный, всегда внушавший уважение и страх, превратился в тень самого себя. Он сильно похудел, и теперь от его большой мощной фигуры остался скелет. Его руки дрожали, а темные глаза казались запавшими, но когда она смотрела в них, то видела прежнего отца, так как огонь борьбы не угасал в нем. Он был намерен оставаться сильным до последнего вздоха.
Она цеплялась за старый образ отца, когда нынешнего герцога Белвингема верные слуги фактически выносили из гостиной. Он ускользал от нее, как песок, текущий сквозь пальцы. И она ничего не могла поделать.
* * *
Роган просмотрел содержание письма, которое только что прибыло с курьером от Габриэля Арчера. В нем сообщались главные факты о Рэнделле Альторпе, хотя Арчер заверил его, что еще не начинал заниматься этим делом. Он лишь представил информацию, которую получил за последние два дня. Известные факты из жизни объекта наблюдения. Теперь, по словам Арчера, им надо было определиться с тем, что из них правда, а что – вымысел.
Роган восхитился профессионализмом этого джентльмена, когда пробежал глазами строчки письма. Альторп приложил немало усилий, чтобы сохранить свою репутацию незапятнанной. Если бы все, изложенное Арчером, оказалось правдой, то Альторпа можно было смело причислить к лику святых.
Ни один живой человек не мог быть столь безгрешным.
Нет, репутация Альторпа казалась столь безупречной, что, похоже, достаточно будет Арчеру копнуть глубже, и несомненно, в поле зрения попадет неприглядная правда. Женщины, долги чести, шулерство, непродуманные финансовые решения. Что-то. Герцог был уверен: Альторп не только мошенник, но и убийца.
И теперь они должны были это доказать.
Роган поднял взгляд, услышав, как открывается входная дверь.
– Кэролайн?
– Да.
Она прошла в гостиную, не снимая ни шляпки, ни перчаток. Выражение ее темных глаз заставило его отложить в сторону письмо и подняться со стула навстречу жене.
– Кэролайн, что случилось?
Она вздохнула и покачала головой, снимая перчатки.
– Папа. Ему все хуже.
– Мне так жаль. – Он подошел к ней и положил руки ей на плечи.
Она перебирала ленты на шляпке.
– Я могу чем-нибудь помочь?
– Нет. – Она улыбнулась грустной улыбкой, которая едва не разбила ему сердце, а потом он взглянул на ленты, которые ей каким-то невероятным образом удалось стянуть в узлы. – О, что за досада!
– Позволь мне.
Он мягко отстранил ее руки, а затем начал развязывать ленты. Она стояла молчаливая как статуя. Столь безмолвная, что он уже готов был поверить, что она из мрамора.
Наконец узел поддался. Он победоносно взглянул на нее, но улыбка замерла на его губах, когда он увидел, как по ее щеке катится слеза.
– Кэролайн?
– Он умирает, – прошептала она, когда он поправил шляпку.
Ее взгляд замер. Ее прекрасные темные глаза умоляли его об утешении.
– Он умирает, и я не могу ничего сделать.
– Я знаю.
Он смахнул слезы с ее щеки большим пальцем.
Она потянулась к нему в поисках сочувствия. Она схватила его за полы сюртука, ее тело сотрясали рыдания. Он прижал ее заплаканное лицо к своей груди, и ее печаль переполнила его сердце.
Он должен был рассказать ей об Альторпе, и ему плевать на желания герцога. Рассказать об отравлении. Может, это заставит ее чувствовать себя не такой беспомощной.
Но не сейчас, когда она прильнула к нему, когда ее сердце разбито от горя.
У него еще будет время, подумал он, зарываясь лицом в ее темные волосы. Он скажет ей все. Вскоре.
Жеребец лорда Тенсли был настоящим дьяволом.
Завязывая ленты на своей шляпке, Кэролайн наблюдала из окна спальни за тем, как ее муж управляется с этим чудовищем. Его необыкновенное терпение в отношении животных потрясало ее, особенно в сравнении с тем, каким сильным приступам ярости он был подвержен, когда дело касалось людей. Ей казалось, что в нем уживаются два человека, один мягкий и добрый, а другой неукротимый и терзаемый вспышками гнева.
Сейчас он пытался приручить жеребца лорда Тенсли: он открыл ладони и опустил руки, демонстрируя дружелюбие. Таллоу и Графтон стояли поодаль, зная, что только господин Роган с его талантом и мастерством способен справиться с такой непредсказуемой бестией, как эта лошадь. Кэролайн казалось, что она слышит обрывки песни на древнем языке. В его голосе, в его мягкости, в его убаюкивающих словах было обещание спокойствия и безопасности, которое имело огромную силу.
