Девушка распрямила плечи.
– Я хочу уйти отсюда, – строго заявила она.
– Я был несправедлив к тебе. И кажется, много лет. Ты давно стала женщиной, а я все продолжал считать тебя ребенком. Вчера, когда ты дала мне пощечину, я вдруг понял это.
– Я знаю, что ты поцеловал меня просто так. Вернемся в гостиную.
Он взял у нее подсвечник, поставил его на стол и огляделся.
– Давай присядем на подоконник и поговорим, хорошо? – предложил он.
– О чем поговорим? – подозрительно спросила Аннабелл.
– О тебе. О женщине по имени Аннабелл. До этого я знал только девочку Аннабелл и, между прочим, очень любил ее.
– Ты всегда держался со мной ужасно, – заметила она.
– Да? – Он усмехнулся. – Но видишь ли, это моя обычная манера по отношению к людям, которые мне нравятся. Единственное исключение из этого правила – армия Бонапарта. А тех людей, которые мне неприятны или неинтересны, я просто не замечаю. Ну, присядь. – Он похлопал рукой по подоконнику.
Несколько секунд Аннабелл смотрела на него, потом решилась подойти.
– Мама будет искать меня.
– Джастин успокоит ее, сказав, что ты ушла со мной. С кузеном ты можешь чувствовать себя в полной безопасности.
Она села – с прямой спиной, сведенными коленями и сложенными на коленях руками.
– Ты простила меня? – спросил он.
– Да.
– Я думаю, это было нетрудно, – сказал он. – Послушай, а каково это: почти всю свою сознательную жизнь знать, кто будет твоим мужем?
– Я доверяюсь суждениям бабушки, – сказала она, – и родителей.
– Джастин тебе нравится?
– Да.
– Ты любишь его?
– Любовь приходит со временем. Я сделаю все возможное, чтобы стать хорошей женой лорду Уэзерби, и, надеюсь, он тоже постарается быть мне хорошим мужем.
– Да, наверное, ты права, – сказал он. – Так, значит, ты примешь его предложение, Аннабелл? У тебя нет никаких сомнений?
– Конечно, нет.
– И у тебя никогда не было другого мужчины? Она бросила на Джоша молниеносный взгляд и тут же перевела его на свои руки.
– Мне только восемнадцать.
– Но как мне недавно напомнили, девушки взрослеют раньше юношей. Тебе когда-нибудь нравился другой мужчина?
– Я всегда знала, чего хотят мама и папа, – ответила Аннабелл. – И всегда знала, в чем состоит мой долг.
Он наклонился и взял ее руку.
– Я спросил тебя не об этом. Ты любила когда-нибудь другого мужчину?
– Нет, – ответила она так тихо, что ему пришлось наклониться к ней совсем близко. Девушка безуспешно пыталась освободить свою руку.
– Это прозвучало как-то неубедительно, – задумчиво проговорил лорд Берсфорд. – Я не верю тебе.
– Нет! – вдруг вскричала она. – Нет, нет, нет! Теперь ты поверил? Пусти меня, Джошуа. – Аннабелл снова попыталась вырвать руку, но он удержал ее и поднес к губам.
– В этом нет ничего страшного, Аннабелл, – сказал он. – Ведь ты еще даже не помолвлена, и я точно знаю, что отец предоставил тебе полную свободу выбора. Ты вольна отказать Джастину, и никто тебя за это не осудит. Ты можешь вернуться в отчий дом и ждать своего принца.
– Что за нелепость! С чего ты говоришь мне такие вещи?
– Потому что я не хочу, чтобы ты сделала ошибку, – ответил он. – И потому что вижу, как ты несчастлива.
– Это из-за того, что я не улыбаюсь тебе? Чепуха!
– Нет, дело не только в отсутствии улыбок. Ты несчастлива. Почему бы тебе не сказать Джастину «нет»? Ведь это так просто.
– Мне казалось, вы с ним друзья.
– Верно. – Лорд Берсфорд улыбнулся. – И мне бы не хотелось видеть вас обоих несчастными.
– А почему это ты вдруг стал заботиться о моем счастье? – спросила девушка. – Раньше я была тебе безразлична.
– Ты мне небезразлична.
Она недоверчиво взглянула на него.
– Никто не оторвет тебе голову, если ты скажешь ему «нет», – убеждал он. – Только представь, Аннабелл. Ты узнаешь, что такое чувствовать себя свободной.
Она резко вырвала руку и отступила от него на два шага.
– Зачем ты это говоришь? – спросила она. – Мы обручимся в день рождения дедушки. Все это знают, объявление о помолвке – не более чем формальность. На самом деле обручение состоялось давно.
– Нет, еще не поздно. Ты пока не дала своего согласия.
– Я хочу вернуться в гостиную. Он спрыгнул с подоконника, подошел к ней и положил руки на плечи.
– От того, что ты будешь несчастной, никому не станет лучше, – сказал он. – Тебе восемнадцать лет. За тобой ходили бы толпы воздыхателей, если бы знали, что ты свободна. И в конце концов ты встретишь человека, которого сможешь полюбить без всякого принуждения. – Он вдруг притянул ее к себе и прислонился лбом к ее лбу. – Не плачь. Еще не поздно все изменить.
– О, поздно, поздно, – зарыдала она, спрятав лицо в ладонях.
– Нет. – Он прижал ее голову к своему плечу и успокаивающе поглаживал по спине. – Не поздно, Аннабелл. От тебя требуется лишь немного смелости, чтобы стать свободной. Хочешь, я сам поговорю с твоим отцом? Или с маркизом? Или, может быть, с Джастином?
– Нет! – Она в ужасе отпрянула от него и уставилась огромными испуганными глазами, в которых стояли слезы.
– Хорошо, не буду, раз ты не хочешь, – сказал он. – Но, пожалуйста, воспользуйся свободой, которую дали тебе родители. Они любят тебя и не осудят, если ты захочешь освободиться от нежеланного жениха. Скажи «нет». Все понимают, что нельзя полюбить человека только потому, что он нравится твоим родственникам. Ведь если бы они выбрали меня, ты бы стала сопротивляться, правда? А такая вероятность была, учитывая тот факт, что я являюсь наследником твоего деда.
Аннабелл резко отвернулась от него.
– Они никогда не выдали бы меня за тебя, – сказала она. – Уж скорее тебя женили бы на Кристобель.
– Да, но меня не интересует Кристобель. Я бы настаивал на твоей кандидатуре.
– Я никогда тебе не нравилась. Ты ужасно ко мне относился.
– Кажется, мы опять вернулись к тому, с чего начали, – сказал он. – Я просто дразнил тебя; отчасти потому, что ты мне очень нравилась, отчасти потому, что был негодным мальчишкой. Но ты же не всегда ненавидела меня, Аннабелл? Ты сама говорила, что волновалась, когда меня ранили под Ватерлоо.
– Мы думали, ты умер, – ответила девушка. – Все говорили, что ты умрешь: если не от ранения, то от лихорадки. Я считала тебя погибшим.
– У тебя стало бы на одного мучителя меньше, – сказал он.
Она повернулась к нему, ее черты исказились отчаянием, причины которого он не мог понять.
– Не надо, – закричала она, – не надо смеяться над тем, что я… что все мы пережили тогда. Мы думали, что ты умер, неужели ты не понимаешь? Я думала, что ты умер.
