– Леди Аппертон, не согласились бы вы также выступить свидетелем? – Роган говорил ровным, серьезным голосом.
О, он был настоящим знатоком дела!
– Дорогая? – Поблекшие голубые глаза пристально посмотрели на Мэри. Леди Аппертон увела ее от Рогана на расстояние в несколько футов. – Ты знаешь, я верю, что он предназначен тебе судьбой. Он – твоя половинка. Но сначала я должна услышать, что ты больше не любишь лорда Везерли.
Мэри была потрясена.
– Нет, я не люблю его. Если я стою здесь этой ночью, то невольно задаю себе вопрос: любила ли я его когда-либо в действительности или просто придумала эту любовь?
– Что говорит тебе твое сердце?
Мэри опустила голову:
– Последнее. То, что я никогда на самом деле не любила его. Я только думала, что любила.
Леди Аппертон просияла.
– Тогда я поддержу тебя, дорогая девочка! – воскликнула она так громко, чтобы все в турецкой комнате услышали ее. Покровительница подтолкнула Мэри к джентльменам.
– Леди Аппертон, пожалуйста, подождите, – пробормотала Мэри, но прежде, чем она смогла закончить свою мысль, Роган притянул девушку к себе.
– Любимая, – сказал он низким, грудным голосом, словно дразня ее. – Вы не передумали?
Он был так уверен в себе! Мэри выпрямилась.
– Отнюдь. – Она смотрела прямо вперед и сосредоточила свой взгляд на предполагаемом священнике. – Я готова.
Роган осторожно взял ее руки в свои, и церемония началась.
Свадьба прошла как в тумане. Смесь торжественной риторики и настоящего безумия с их стороны. Это не может происходить наяву, сказала Мэри себе, когда Роган стал с трудом продевать золотое кольцо сквозь фалангу, пока не натянул его ей на палец. В этот момент мистер Арчер произнес заключительные слова:
– То, что Господь соединил, человек да не разлучит.
Мэри подняла глаза и увидела лорда Лотариана и сестер, стоящих в дверях с раскрытыми от удивления ртами.
Она не смогла пройти через все это. Не смогла. Она уступила. Роган выиграл.
Мэри двинулась было к мистеру Арчеру, чтобы остановить этот фарс, но оказалось слишком поздно.
– …объявляю вас мужем и женой!
Она подняла глаза на Рогана: он пристально смотрел на свою избранницу… как будто в изумлении.
Краем глаза она видела, как сестры и пожилой лорд вбежали в комнату, но она смотрела на Рогана не отрывая от него глаз.
– Вы победили, моя дорогая. Теперь вы – герцогиня и будете жить всю оставшуюся жизнь в роскоши и комфорте.
Он грубо поцеловал ее. Поцелуй этот не был похож на прежние. От этого поцелуя дрожь не пробегала по телу и не хотелось продолжения ласк. Он был похож на наказание. Когда их губы разомкнулись, Мэри, словно закованная в цепи, стояла, не поднимая ресниц, испуганная и уязвленная. Наступило время рукопожатий и поздравительных поцелуев.
Ей в руку сунули ручку и направили к книге с разлинованными и пронумерованными страницами.
– Правильно. Напишите ваше полное имя, дорогая, – убеждала ее леди Аппертон. – Хорошо, хорошо. Теперь здесь.
Последний лист, который подписала Мэри, был убран, и настала очередь леди Аппертон и лорда Везерли – они тоже написали чернилами свои имена на листе.
– Поздравляю. Могу я первым обратиться к вам «ваша милость»? – спросил мистер Арчер, кланяясь ей. – Я был удостоен чести провести эту церемонию.
Он тоже подписал лист, вручил его Рогану и с регистрационной книгой под мышкой быстро покинул турецкую комнату.
– Мэри? – Анна положила руку на щеку Мэри. – Что-то с тобой не так? Ты кажешься очень взволнованной.
Мэри посмотрела сестре в глаза:
– Да, не так. Это не должно было случиться.
– Что ты имеешь в виду? – ласково спросила Анна, пытаясь успокоить ее.
– В зале я видела, как Роган сунул мистеру Арчеру кошелек с деньгами. Эта свадьба была не настоящей – она была подстроена герцогом. – Элизабет всхлипнула, услышав от сестры, что священник – лицо подставное.
Лорд Лотариан приблизился к ней:
– Дорогая девочка, я знаю мистера Арчера много лет. Мы познакомились в молодости, он помогал своему дяде в приходской церкви.
– Так… он действительно священник? – Ошеломленная сказанным, Мэри уставилась на кольцо, надетое на ее палец. – Но ведь это – игра! Это не была настоящая свадьба. Она просто не могла быть настоящей!
Роган подошел к ней сзади.
– Знаю, что для вас это было игрой. Но не для меня. Я был ослеплен вашей красотой и нежностью. Я не понимал, что именно я сам был вашей реальной целью. Заполучить титул и состояние – ведь вы этого хотели?
Лорд Лотариан резко оттолкнул герцога от Мэри:
– Как вы смеете! Как вы смеете предъявлять такое обвинение! Уверяю вас, что у этой женщины большое приданое, которого ей хватило бы с лихвой, чтобы удачно выйти замуж, и в ее жилах течет самая что ни на есть благородная кровь. В высшей степени благородная. По правде говоря, Блэкстоун, она не испытывает потребности в вашем жалком титуле.
Мэри отрицательно покачала головой:
– Хватит, милорд. Надо все это прекратить.
Но глаза Лотариана горели от гнева.
Роган, казалось, не обращал на нее внимания.
– Она дочь сельского врача, Лотариан.
– Нет, она была воспитана врачом в Корнуолле. Но, фактически она и ее сестры являются настоящими дочерьми принца-регента.
Роган притянул Мэри к себе.
– Что это за ерунда?
– Это правда. – Лотариан залез во фрак и вытащил кашмирскую шаль. – И у меня есть доказательство!
Роган пристально смотрел на Мэри, ожидая ответа.
– Это правда, Мэри? – Он настойчиво требовал ответа, даже слегка тряхнул ее.
– Я… я не знаю. Действительно не знаю.
Разве такое возможно? Роган, ошеломленный, смотрел на старика, трясущего красной тканью. И девушка с медными волосами – сестра Мэри – все твердила и твердила это слово – «принцессы», и пожилая леди, с почтением разглаживающая крошечными пальцами край платка, утверждала то же, но спокойно и абсолютно уверенно.
О да, они все – безумцы.
Мэри с отчаянием смотрела на него.
– Это все правда, Мэри? – спросил потрясенный Роган. – Вы должны знать.
– До сегодняшнего вечера я не верила тому, что это возможно, – неохотно призналась она. – Это была безумная история… история о трех малышках королевской крови, которых, посчитав мертвыми, передали моему отцу завернутыми в шаль, принадлежавшую леди Джерси.
– Вы сказали «до сегодняшнего вечера», – уточнил Роган.
– Да. Это была лишь история, в которую верилось с трудом, пока мы не нашли платок, спрятанный в вещах моего отца, – эту шаль – и не установили, что это именно та шаль, в которой леди Джерси изображена на портрете, висящем в галерее Харрингтонов.
