Селина посмотрела на платье и поняла, что переборщила в своем старании. Весь лиф ее бархатного золотистого платья — швея Иветта специально выбрала материал в тон волосам Селины — был запачкан мукой, забрызган яйцом и маслом.
— О нет! — простонала Селина. Коснувшись щек, она обнаружила, что на лицо тоже попали липкие комочки теста. Ими были залеплены волосы и конический, под цвет платья, головной убор. — Что я наделала?
— Не беспокойтесь, миледи, — покачала головой Иоланда, — мы приведем в порядок и ваше лицо, и ваше платье. Давайте лучше продолжим, пока сковородка еще горячая.
Селина вздохнула и кивнула. В другой раз она бы не так расстроилась, но нынче она впервые надела это платье и втайне надеялась, что в нем ее увидит Гастон. Глупая затея! Наивная, как он любил говорить.
Ей так хотелось выглядеть эффектно, предстать перед ним элегантной и красивой. И совершенно равнодушной к нему. Устроить небольшое представление, перед тем как исчезнуть отсюда навсегда. Финальный выход Селины.
Вот незадача! До сих пор им не довелось встретиться, а сейчас, в испорченном платье, ей этого вовсе не хотелось. Глупо все получилось…
Селина зачерпнула ложкой тесто. Поздно страдать по испачканному платью.
Поздно для многого другого.
Она вылила тесто на сковороду. Оно зашипело в горячем масле.
— Осторожно, Иоланда. Не держите сковороду неподвижно, иначе печенье прилипнет ко дну. Пусть только края чуть подрумянятся… Вот так, хорошо. — Она сделала шаг назад. — Нет, постойте…
Она вздрогнула, когда печенье подлетело вверх и прилипло к потолку.
— Пропади оно пропадом! — в сердцах воскликнула Иоланда.
— Я нашла мед! — радостно крикнула Габриэль, появляясь из кладовой.
— Нам нечего с ним есть, — пробурчала Иоланда. — Похоже, придется отскребать нашу «ночную трапезу» с потолка.
— Ничего страшного. Дополним ими тянучки, которые соскребали вчера со стен. — И девочка заразительно рассмеялась.
Селина и Иоланда не удержались, и вот уже все трое корчились от смеха. Селина не припоминала, чтобы кто-нибудь объяснял ей, как управляться с прыгающим воздушным печеньем. Особенно с печеньем, прилипающим к стенам и потолку кухни средневекового замка.
— Иоланда, — начала объяснять Селина, отдышавшись, — сковороду надо двигать из стороны в сторону, а не вверх и вниз.
— Я непременно освою это, — заявила Иоланда, возвращаясь со сковородой к огню.
— А я пока еще взобью тесто. — Селина подняла вверх ложку над миской, радуясь, что ее ученицы проявляют такую настойчивость.
Через секунду она услышала, как захихикала Габриэль.
Селина подняла глаза.
В дверном проеме, заслоняя его своим телом, стоял Гастон. Его недоуменный и слегка раздраженный взгляд замер на ней.
Селина почувствовала, как мутовка выскальзывает из пальцев. Неужели он пришел, чтобы увидеть ее? Сердце остановилось, а затем бешено застучало. Чего он хочет? Зачем искал ее после трех недель явного отчуждения? Зачем она понадобилась ему сейчас, когда заканчивается ее время в замке? В глубине души она надеялась, что встретит его, но когда так и не встретила…
Боже, она же выглядит совершенной замарашкой! Вся в муке, в масле и яйцах. От макушки до пят. И в испорченном платье, надев которое, собиралась сразить Гастона своим холодным безразличием.
Он молча стоял в дверях — злой, жестокий… и красивый. Его голубой камзол и того же цвета трико плотно облегали мускулистую фигуру и подчеркивали черную шевелюру и темные глаза. Хотя между ними было приличное расстояние, она видела мельчайшие детали: и напряженно выпрямленную спину, и небритое лицо, и сильные пальцы, сжимавшие рукоятку кинжала.
К вящему огорчению, Селина почувствовала, как ее охватывает дрожь при воспоминании о силе и нежности этих пальцев. Боже, как он прикасался к ней в ту далекую ночь! Казалось, они расстались только что, а не три недели назад.
Еще она вспомнила, что он способен на жалость и нежность, хотя и отвергал эти чувства, считая их недостойными мужчины. Он убеждал ее, что между мужчиной и женщиной может существовать только физическая связь, что ему нужно только наслаждение. До сих пор, вспоминая его слова, она расстраивалась и злилась.
— Милорд? — с почтением произнесла Габриэль, видя, что Селина молчит. — Могу ли я чем-нибудь вам помочь?
— Я искал… — Он не спускал глаз с Селины. — Изабеллу, — выговорил он наконец.
— Она в своей комнате, милорд. Прядет шерсть, — подсказала Иоланда. — Она всегда прядет в это время.
Он кивнул, по-прежнему глядя на Селину.
— Что вы здесь готовите, дорогая супруга?
Один из прилипших к потолку комочков теста вдруг отклеился и с легким стуком упал к его ногам.
— Воздушное печенье. — Она не опустила головы, показывая, что для нее нет ничего необычного в таком способе печь сладости.
Ну почему всегда при его появлении с ней происходят какие-то нелепицы? То она приняла его в лесу за медведя, то, убегая, свалилась с обрыва в реку, то испачкала свое лучшее платье и устроила на кухне настоящий хаос.
— Понятно, — хмуро сказал он, взглянув на кусочек теста у своих ног.
Воцарилось молчание. Она стояла, застыв. Нет, не застыв, а будто парализованная ударом электрического тока.
— Спокойной ночи, — бросил он и вышел, больше не взглянув на нее.
С его уходом к Селине возвратилась способность разумно мыслить, и она почувствовала новый приступ ярости и боли.
— Значит, в эту ночь очередь Изабеллы? — вслух поинтересовалась она. — Он каждую ночь уводит к себе другую девушку, ведь так?
Селина слышала, как приближенные к нему мужчины не раз шутили по поводу времяпрепровождения своего господина за «настольными играми» с очередной красавицей. «Они это так называют», — думала она, а внутри что-то болезненно сжималось.
— Миледи, — мягко сказала Иоланда, ставя сковородку на огонь. — Он всегда был таким, а мужчинам очень трудно измениться…
— Они все и наполовину не так красивы, как вы, миледи, — успокоила ее верная Габриэль. — Может быть, со временем он поймет, как ему повезло с женой.
«Со временем!» — с грустью подумала Селина, а вслух произнесла:
— Да, наверное, поймет.
К Селине подошла Иоланда. Ее суровое некрасивое лицо похорошело от выражения теплоты и сочувствия. Селина еще никогда не видела ее такой.
— Леди Селина, не принимайте все это близко к сердцу. Мужчины часто говорят о верности, но мало что дают своим женам. На месте, где должно быть сердце, у них камень.
Селина почувствовала за словами кухарки старую и глубокую боль.
— Мне безразлично, чем он занимается, — пожала она плечами. — Право господина проводить время с кем он захочет.
