Она удивленно раскрыла глаза.
— Почему ты не сказал мне?
— С какой стати? Я всегда делаю так на неприятельской земле. — Он снял железную кольчугу, шерстяную тунику и лег на мох у ручья, закрыв глаза. — Но теперь, зная, что ты печешься обо мне, я, не колеблясь, доверяю тебе свою охрану.
Но именно он сейчас меньше всего нуждался в защите. Его нагота не выглядела уязвимой. Напротив, загорелый, с черными отметинами шрамов, он, словно гибкая пантера, грациозно грелся в теплых лучах солнца, как после охоты… или перед нападением?
— Что ты делаешь?
Он продолжал лежать с закрытыми глазами.
— Я провел беспокойную ночь и хочу немного поспать. Разбуди меня перед наступлением темноты.
Ничего не понимая, она смотрела на него.
— А мне что прикажешь делать, пока ты спишь?
— То же, что и всегда, как будто меня не существует, — зевнул он. — Это твое место, а не мое.
Разумеется, это ее место. Что же ее смущает? Она знала ответ. Он пришел сюда впервые, и тут же ее место стало и его тоже. Она поняла, что вряд ли в будущем сможет приходить сюда, не вспоминая о его мощном теле, распростертом на покрытом мхом берегу.
Ну что ж, ей тоже не удалось как следует выспаться сегодняшней ночью, но сюда она приходила только работать. Она давно не была здесь, и сорняки заполонили грядки. Сев на корточки, Бринн принялась пропалывать сад, выдергивая травинки. От цветов шел сильный запах, пели птицы, пригревало солнышко. Умиротворение, как и всегда здесь, накатывало на нее.
Прошло много времени, прежде чем длинные солнечные лучи озарили поляну, а она почувствовала на себе взгляд Гейджа.
— Пора ехать, — предложила она.
— Скоро поедем. — Он лениво потянулся, прежде чем встать и подойти к ней по высокой траве. — Что ты делаешь?
— Пропалываю сорняки. Они стараются высосать соки из моих растений.
— Так ты и с ними борешься. — Он присел с другой стороны грядки и начал тянуть за вылезающие побеги. — Неужели и у твоих растений есть свои драконы, чтобы ты и с ними тоже боролась?
— Разумеется. Там, где кипит жизнь, смерть всегда пытается отнять ее. Если бы я не уничтожала сорняки, то сама стала бы одним из них и возненавидела бы себя.
— Твоя мать научила тебя разбираться в травах?
— Едва я вылезла из пеленок, — кивнула она. — Я с раннего детства знала, что буду знахаркой, стану сражаться с чудовищами. — Она смущенно посмотрела на него. — Мать рассказывала мне, что на свете существует много разных воинов, и самые лучшие из них те, которые даруют жизнь, а не забирают ее.
— Что-то о таких милосердных я не слышал. На моем пути встречались совсем другие. — Он криво усмехнулся. — Вроде меня.
— Но ты можешь стать другим.
— Только если мир перевернется. — Наклонившись, он вырвал еще один сорняк. — Не шагай я по этой земле завоевателем, не жил бы я на этом свете. Посмотри на себя. Ты рабыня. Что ты получаешь в награду за борьбу со своими драконами?
— Я сражаюсь ради самой борьбы, — просто ответила она.
Он поднял на нее глаза и задумался.
— Сияние… — пробормотал он.
— Что ты сказал?
— Просто повторил слова Малика о тебе. — Он выдернул еще один сорняк и потянулся за следующим. — …Еще до того, как он решил, что влюбляться в тебя непростительно.
— Непростительно? — переспросила она. — Вряд ли Малику известно, что это значит. Вы странные друзья. Где вы повстречались?
— В Византии, — улыбнулся Гейдж. — Он пронзил мне руку мечом.
— Что?
— На мой караван в пустыне, когда я возвращался в Нормандию, напали сарацины. Малик был их предводителем.
— Не представляю Малика разбойником, — нахмурилась она.
— Он был великолепен. Он и его люди отобрали у меня все до последней нитки: товары, лошадей, повозки — и ушли. Спустя два дня он вернулся с лошадьми и водой, достаточной, чтобы вывести нас из пустыни. — Гейдж поморщился. — Кроме того, он перевязал мне руку и преподал урок, как надо сражаться с теми, чье мастерство явно выше.
— Разбойник…
— В деревне его почитали как героя. Три года жители страдали от засухи, жажды и голода, пока Малик не взялся им помогать. Окажись ты в таком положении, что бы ты выбрала — добродетель или жизнь?
— Жизнь, — не задумываясь, ответила она.
— Я тоже так думаю. Малик так и сделал. Никто не любит жизнь больше, чем он. Разве что и ты тоже. — Он огляделся вокруг. — Ему бы понравился твой сад.
— Наверное. — Она порывисто взяла его руку и приложила к теплой земле. — Слышишь, как она дышит? Жизнь вокруг нас. Разве ты не чувствуешь?
— Чувствую. — Он повернул руку ладонью вверх и захватил ее ладонь. — Я еще никогда не чувствовал себя более живым.
Она резко вздрогнула, поймав его взгляд. Ей тоже никогда так не хотелось жить, как в эту минуту. Жизненная сила живыми соками расцветала в ней, придавая ей уверенность и вознося к бездонному небу, туда, где земля, сходясь с небесным куполом, вершила судьбы людей. Бринн озарила лучезарная улыбка, и она пожала его руку.
— Это хорошо.
— Я хочу тебя, — коротко сказал он. — Хочу быть в тебе, почувствовать, что ты живая. Здесь. Сейчас.
Ей сделалось грустно и обидно. Недолго же она парила над земными страстями.
— Как хочешь.
Он тихо выругался.
— Я сказал, что хочу тебя, но я не стану принуждать тебя к этому. — Он поднялся и пошел к берегу ручья. — Ты не понимаешь.
— Нет, не понимаю. — Не в силах скрыть смущение, она смотрела, как он одевается и крупными шагами подходит к своему коню.
— Собирайся, — сказал он. — Пора ехать.
Она поднялась с колен и направилась к своей лошади.
— Если бы ты объяснил, я, может быть…
— Я ничего не собираюсь тебе пояснять. Мы здесь одни. И у тебя нет повода обвинить меня в насилии. — Он подсадил ее на лошадь и сам вскочил на коня. — Одному Богу известно, что я не верю в правила рыцарского поведения, царящие при дворе Вильгельма. Мне всегда казались они фальшивыми, и от них мало толку в несоответствующий момент. — Он пришпорил коня. — Черт побери, неподходящий, дальше некуда!
Она никогда еще не видела его таким расстроенным и подавленным.
Тем не менее Бринн поймала себя на том, что, возвращаясь в Редферн, она радостно улыбается своим мыслям.
Лорд Ричард встретил их во дворе.
— Надеюсь, милорд, Редферн понравился вам? Скажи вы мне, что собираетесь осмотреть наши окрестности, я составил бы вам компанию. — Он подошел к Бринн и снял ее с лошади. — Впрочем, у вас очаровательная спутница.
Бринн торопливо освободилась из его рук и отступила назад.
