Ознакомительная версия.
Из дневника Арабеллы Банкрофт
Нас нашли.
Мой кузен обнаружил нас в замке, а для него невыносима мысль о том, что сокровища Бартона, которые он считает своей собственностью, может найти кто-то другой. Мы спрятались в подвале, обняли друг друга, но Уильяма вырвали из моих объятий. Теперь я заперта в своей комнате и боюсь, что больше никогда не увижу Уильяма.
Дэвид тихо лежал, глядя на спящую Эмму. Отблески пламени мерцали на ее золотых волосах и нежной коже лица. На губах играла легкая улыбка, словно Эмма видела приятный сон.
Дэвид отдал бы все ради того, чтобы лицо Эммы чаще освещалось улыбкой, чтобы она была счастлива, но разве у них есть будущее?
Он выскользнул из объятий Эммы, поспешно оделся и впустил в дом собаку. Мюррей окинул Дэвида подозрительным взглядом, проследовал к камину и улегся там на своем коврике. Дэвид взял плед, висевший на спинке кресла, и укрыл им Эмму, чтобы она не замерзла.
Эмма повернулась на другой бок и вздохнула, но не проснулась. Дэвид опустился в кресло рядом с камином и уставился на пляшущее пламя.
Прежде чем решиться постучать в дверь Эммы, Дэвид долго мерил шагами лужайку у ее ворот, размышляя, как объясниться с Эммой. Он собирался сказать, что им следует держаться подальше друг от друга, что они не смогут остаться друзьями… ведь каждый раз, когда Дэвид видел Эмму, его охватывало жгучее желание поцеловать ее. Нет, решил он тогда, нужно решительно оборвать всякие отношения между ними.
Он вспомнил слова Эммы о том, что миром правят слухи. Это правда. Дэвид всегда старался защитить свою семью, свою дочь от слухов. Особенно после того, как безрассудство Мод чуть не погубило их. Беатрис ни к чему было знать печальные подробности гибели ее матери.
Эмма естественным образом служила благодатным источником для слухов. Ее красота, жизнерадостность, эмоциональность – все это привлекало сплетниц, которые слетались как мухи на мед. Дэвид поклялся себе держаться подальше от подобных женщин.
И все же именно эти качества, искрящаяся радость жизни неудержимо влекли его к Эмме. В Эмме всегда пылал неугасимый огонь, от которого таял лед, сковавший сердце Дэвида. Ее жажда жизни, неуемное стремление к знаниям внушали ему желание хотя бы в чем-то походить на Эмму.
Она всегда была желанна, а с того дня, как Дэвид увидел Эмму в старом фруктовом саду, он и вовсе потерял голову. Она кружилась, раскинув руки, и ее золотые волосы горели на солнце. Эту картину ему не забыть никогда. Он боролся с собой, не желая менять привычный, устоявшийся образ жизни, но проиграл.
Эмма прошептала что-то во сне, и Дэвид, протянув руку, осторожно поправил плед. Он легко коснулся ее волос, шелковистой кожи порозовевшей щеки.
Она казалась такой хрупкой, такой ранимой. Мысль о том, что кто-то осмелился обидеть ее, как этот негодяй, ее муж, вызвала у Дэвида гнев. Если бы этот человек был жив, Дэвид убил бы его своими руками.
Доверчивость и эмоциональность вовлекли Эмму в беду. Когда-то Дэвид был уверен, что она такая же, как его жена, – эгоистичная и самовлюбленная. Эмма была совсем не похожа на свою спокойную и сдержанную сестру. Но теперь Дэвид видел, что у Эммы нет ничего общего с Мод. Эмма никогда бы не обидела ребенка, как это сделала Мод. Дэвид понял это по тому, как быстро Беа, обычно такая замкнутая и нелюдимая, привязалась к Эмме, а Эмма полюбила Беатрис, лучше его, Дэвида, понимая, что нужно девочке.
Сожаления Эммы о своем прошлом, надежда на будущее, несмотря ни на что, любовь к сестре и желание работать, чтобы обеспечить свое будущее, ясно говорили Дэвиду, что он ошибся в этой женщине.
И все же прошлое есть прошлое, его нельзя изменить. И Эмма по-прежнему столь же эмоциональна, как в юности. А это означает, что Дэвид должен быть осторожен. Он не мог позволить себе рисковать всем даже ради Эммы, которая сводила его с ума.
Ему хотелось всегда быть рядом с ней, защищать ее, заботиться о ней. Дэвид никогда не испытывал такого сильного, всепоглощающего желания, и это пугало его.
Он поднялся с кресла, не в силах больше оставаться на одном месте. Он должен что-то предпринять, узнать правду, всю правду. Тогда он будет знать, что делать.
Дэвид натянул куртку и склонился, чтобы в последний раз поцеловать Эмму в щеку. Ее кожа была теплой и нежной, в нем вновь вспыхнуло желание. Дэвиду захотелось нырнуть под плед, прижать к себе Эмму, впиться в ее губы и заставить ее тело двигаться в одном ритме со своим. Но усилием воли он погасил в себе эту вспышку. Ему пора приниматься за работу, он больше не мог позволить себе терять время.
Эмма открыла глаза и сонно улыбнулась:
– Уже утро? Я думала, мне все это приснилось…
Сон… произошедшее и правда мало походило на реальность. Дэвид не хотел пробуждения, но знал, что это неизбежно.
– Нет, – сказал он, – это не сон, клянусь. До утра еще далеко, но я должен идти.
Эмма встрепенулась и встревоженно посмотрела на Дэвида:
– Дэвид…
– Я не буду извиняться, Эмма, обещаю, потому что ни о чем не жалею, – отрывисто сказал он.
Ему ненавистна была мысль о том, что он сам сейчас причиняет ей боль, как многие до него, но он не может принадлежать Эмме. Пока не будет совершенно уверен. Может быть, этого никогда не случится.
– Скоро увидимся.
– Конечно, – помедлив, проговорила она, – скоро…
Дэвид поцеловал ее еще раз и поспешил выйти из коттеджа, пока рассудок не сдался на милость вожделения. У него много работы, и он не может позволить сердцу одержать верх над разумом сейчас, когда так много поставлено на кон.
Не удержавшись, он сорвал крохотный розовый бутон с куста, росшего у двери коттеджа, и спрятал его в карман. Этот бутон должен был напоминать ему об Эмме. Под кустом Дэвид заметил сложенный листок. Должно быть, почтальон ненароком выронил письмо, решил он и сунул листок под дверь. Потом повернулся и зашагал к дому, унося с собой розовый бутон.
Если бы он только мог окружить такой же заботой Эмму…
Дэвид, ты не можешь позволить Беатрис видеться с этой женщиной!
– И тебе доброго дня, Луиза, – сказал Дэвид, подняв глаза от книги счетов.
В библиотеку проскользнула его сестра. Высокие перья на ее капоре сердито колыхались. Она приблизилась к письменному столу, негодующе размахивая руками в кружевных перчатках. Очевидно, что-то вывело Луизу из себя, но Дэвид понятия не имел, что именно.
Он едва различал цифры перед собой, все его мысли были только об Эмме. Эмма… сонная и теплая, с розовыми щеками и обнаженными плечами.
– Что опять не так? – поинтересовался Дэвид, отгоняя прочь сладострастные мысли и глядя на сестру, метавшуюся по комнате.
Ознакомительная версия.
