Ознакомительная версия.
И Мале стало чуть легче. Теперь она знала, какого ответа ждет от нее Ники.
– Конечно, – шепнула она ласково, – я понимаю, ты не можешь ей лгать, не должен. Это так благородно! Это так прекрасно!
Его глаза потемнели от нежности, и он заключил Малю в объятия.
Отвечая на его поцелуи, лаская его, она с трудом подавляла печальную усмешку при мысли, что играет для Ники ту же роль, которую играл для нее Сергей. Она – всего лишь репетиционная площадка для будущей роли великого любовника, которую сыграет Ники перед Аликс. Она – черновик той поэмы любви, которую он создаст для нее. Будет ли Аликс признательна за это маленькой балерине, которая научила ее мужа искусству любви?
Если бы она могла заглянуть в будущее, она бы узнала, что будущая императрица никогда не простит Матильду Кшесинскую за то, что та была любовницей Николая. И Аликс тоже будет считать, что Ники избыточно, ненужно честен. Когда он откроет ей правду о своих отношениях с Малей, Аликс сочтет, что вполне могла обойтись без этой горькой и обидной правды. Она будет необычайно счастлива в супружеской жизни с Ники, но вечно будет проклинать маленькую балерину, которая научила ее мужа искусству любви. Своей вымученной честностью Ники превратил жизнь двух любящих его женщин в подобие ада. Балерина будет всегда видеть его третьим в постели, с каким бы мужчиной она ни предавалась страсти, – и точно так же императрица всегда будет видеть ее третьей в своей супружеской постели, а потому и пошлет ей однажды подарок в виде бриллиантовой змеи – в знак своей ненависти.
Ники уехал почти под утро. На следующий день он должен был отбыть в Германию.
Стараясь не думать об этом, Маля уехала на урок к Чекетти, с которым она снова стала заниматься, стараясь овладеть виртуозной итальянской техникой. Только она вернулась, как сообщили, что прибыл великий князь Владимир Александрович.
Маля изумленно распахнула глаза. Младший брат императора бывал в ее театральной уборной вместе с племянником, сыном и другими обожателями балетного искусства. Но явиться домой к любовнице наследника престола…
В полной растерянности она вышла к визитеру. Из всех братьев императора Владимир Александрович был, пожалуй, самым красивым; его старшие сыновья, Кирилл и Борис, унаследовали красоту от него. Андрей был еще мальчик, Маля видела его как-то мельком, но едва обратила на него внимание. Впрочем, она отметила, что он тоже обещает стать красавцем.
Вид у Владимира Александровича был решительный.
– Вы слышали, что Ники едет просить руки гессенской принцессы? – спросил он после нескольких общих фраз.
Эти слова больно ударили по сердцу, но Маля приняла самый невозмутимый вид.
– Да, ваше высочество.
– Называйте меня просто Вольдемар, – снисходительно улыбнулся великий князь. – Я рад, что вы так спокойно относитесь к неизбежности разлуки с Ники. Всем встречам неизбежно суждены прощанья, но это не обязательно означает потери. Я хотел бы сказать, что вы ничего не потеряете после расставания с Ники. В нашей семье есть люди, которые с радостью протянут вам руку помощи или… – Он промолчал, улыбнулся, и Маля вдруг почувствовала, что он хотел сказать: «заключат в свои объятия».
Ее испуг с каждым мгновением проходил.
– Я все поняла, ваше высочество, – медленно проговорила она. – Примите мою искреннюю благодарность за сочувствие и готовность помочь. Клянусь, что облобызаю протянутые мне щедрые руки!
Маля вдруг подумала о двусмысленности сказанного. Но что можно ответить на предложение сделаться семейной постельной принадлежностью фамилии Романовых, а ведь именно это предложение сделал ей – и даже в не слишком завуалированной форме! – великий князь Владимир Александрович… «называйте меня просто Вольдемар»!
«А ведь где-то ждет своей очереди бедный неотступный Сережа, – подумала она со злой иронией. – Да, одиночество мне не грозит, скорее я буду метаться из стороны в сторону, выбирая одного из великих князей!»
Она насмехалась над ними и над собой, а между тем если бы она могла заглянуть в будущее, узнала бы, что так оно и случится.
Владимир Александрович славился умением быть лаконичным, вот и сейчас он скоро откланялся, сообщив, что заехал к Мале лишь по пути.
Проводив его, она стала перед зеркалом и долго гляделась в него, стараясь быть беспристрастной. На самом деле прекрасны у нее только глаза. Нос островат, губы тонковаты… все эти великие князья не обратили бы на Кшесинскую никакого внимания, если бы на ней не стояло своего рода клеймо: «Балерина Его Высочества». Вернее, так: «Балерина будущего императора». Грядущий сан Ники – высокий, сверкающий сан! – как бы сообщал и ей часть своего ослепительного блеска.
«Но Сережа любил бы меня, даже если бы Ники меня не выбрал, – подумала Маля, стараясь быть справедливой, и подобие нежности коснулось ее сердца. – А вообще-то, судя по всему, я не пропаду в жизни! Теперь я обречена на удачу – не с тем любовником, так с другим!»
Но это мало радовало сейчас, когда Ники искал руки Аликс. Никто не был ей нужен, кроме Ники, вот в чем дело!
Она была ужасно несчастна весь тот месяц, пока Ники не вернулся и не сообщил, что снова получил отказ. И, словно в довершение этого, а может быть, пытаясь укрепиться в своем решении, Аликс отправила ему безотрадное письмо, о чем Ники и записал в дневнике:
«Утром вскрыл пакет, лежавший со вчерашней ночи на столе, и из письма Аликс из Дармштадта узнал, что между нами все кончено – перемена религии для нее невозможна – и перед этим неумолимым препятствием рушится вся моя надежда, лучшие мечты и самые заветные желания на будущее. Еще недавно оно казалось мне светлым и заманчивым и даже вскоре достижимым – а теперь оно представляется безразличным!
Да, трудно иногда бывает покоряться воле Божией! Весь день ходил как в дурмане, ужасно трудно казаться спокойным и веселым, когда таким образом, сразу, разрешен вопрос относительно всей будущей жизни!
Погода за прогулкой соответствовала состоянию моей души: таяло и дул шторм».
Спустя день после возвращения он снова был у Мали. И все прежние печали, все горе, которое она перенесла, стали казаться сущей мелочью. Теперь она думала, что Ники даже рад тому, что помолвка не свершилась. Ощущать его страстное желание было таким счастьем, и она дала себе слово заняться все же поисками дома – но уже осенью.
Кончился зимний сезон, наступало лето, Маля собиралась с родителями в Красницы, а Ники – в Красное Село. Оба не отягощали себе душу грустью расставанья, ведь их ждали встречи в Красносельском театре. Сезон сулил быть особенно веселым, и действительно, это было очень счастливое для Мали лето.
Ознакомительная версия.
