Челядинцы старика уверяли потом, будто сами видели, как дьявол с хохотом вырвал душу из тела, которое тут же скрючилось и застыло в неподвижности, и провалился со своей добычей в ад. Генрих, выведенный этими слухами из себя, даже приказал наказать плетьми и вырвать язык у кардинальского камердинера, а одну сплетницу так и вовсе повесить, но долго еще дворец Генри Бофора считался в Лондоне проклятым местом.
Так вот, после смерти кардинала королевская чета приблизила к себе его племянника Эдмонда Бофора, герцога Соммерсета. И этот молодой человек, блюдя семейную традицию, разумеется, немедленно возненавидел Йорка. Соммерсет был горд и непреклонен. В его жилах тоже текла королевская кровь, и он тоже надеялся воссесть на престол, если слабый здоровьем Генрих умрет бездетным.
Однажды жарким летним днем члены парламента собрались в Темпле, дабы обсудить положение, сложившееся во Франции. Сторонники Йорка осыпали оскорблениями сторонников Соммерсета (а значит, и королевы), принадлежавших к семейству Ланкастеров. Спор продолжился в саду, куда высокородные лорды вышли, чтобы подышать свежим воздухом. По обеим сторонам аллеи благоухали розы: справа алые, слева белые.
Граф Варвик, приближенный Ричарда Йорка, подошел к Соммерсету и открыто обвинил его в военных неудачах Англии.
Вспыльчивый герцог схватился было за меч, но его удержал лучший друг – герцог Бэкингем.
– Вы затеваете смуту, Варвик, – глухо сказал Соммерсет. – И я знаю, по чьему приказу. За вами стоит ваш истинный повелитель – герцог Йоркский. Вот кому вы служите, а вовсе не королю.
И Соммерсет, отстранившись от Бэкингема, шагнул к розовому кусту и сорвал алую розу. Этот цветок считался эмблемой дома Ланкастеров еще со времен Эдмунда Ланкастерского, брата Эдуарда I.
– Я срываю алую розу Ланкастеров! – крикнул герцог. – Ибо я за Ланкастеров и за короля!
Варвик без промедления сорвал белую розу, являвшуюся эмблемой дома Йорков со времен Черного принца, и, высоко подняв цветок, объявил:
– А я выбираю белую розу Йорков! Пусть каждый из рыцарей сделает свой выбор.
– Верно! – поддержал его доселе молчавший Ричард. – Эти прекрасные цветы решат, кто чей сторонник.
Члены парламента шумно набросились на кусты роз. Аллея была осквернена.
Тут же произошло несколько кровавых поединков, послуживших прелюдией к многолетней и разорительной войне Алой и Белой роз.
Узнав о том, что случилось в Темпле, Маргарита возликовала. Наконец-то можно было расправиться с Йорком! И если не казнить его, то хотя бы отправить в Тауэр. Ведь найдутся многие свидетели, готовые подтвердить, что герцог и его люди затеяли потасовку в самом центре Лондона, а главное, призывали к гражданской войне.
– Таких призывов не было! – уверенно сказал Суффолк. – Надо немного подождать. Наверняка скоро прольется еще кровь, и тогда мы схватим зачинщиков, будем пытать их и доберемся таким образом до Йорка.
Однако Маргарита не хотела ждать. Поддавшись на ее уговоры, Генрих призвал в Виндзор обоих рыцарей Розы – Соммерсета и Йорка – и объявил им свою волю. Герцоги отправлялись в почетную ссылку. Йорк – в Ирландию, править там от имени короля, а Соммерсет – во Францию, которая стала уже почти самостоятельной, так что делать там в общем-то было нечего.
Когда оба покинули Англию, Маргарита и Суффолк почувствовали себя свободными и счастливыми – тем более что король даровал последнему герцогский титул. Но, к сожалению, передышка была недолгой. Во Франции вновь началась война. Устав ждать, когда же наконец Лондон выполнит то, что обещал перед свадьбой Маргариты, Карл VII решился силой отобрать причитавшееся ему достояние. Соммерсет был не в силах справиться с защитой английских владений. Французы одерживали все новые победы, и, когда пал Руан, разгневанный народ потребовал головы наместника.
Соммерсет не на шутку перепугался. Решив защититься ценой жизни другого, он заявил, что во всем виноват Суффолк, который, мол, оставил английские войска в Нормандии без припасов и подкрепления.
Парламент с готовностью поверил наветам, потому что давно уже ненавидел любимчика королевы.
Суффолк оказался в Тауэре.
Алиса на коленях умоляла королеву спасти мужа, но Маргарита и без этих просьб собиралась сделать все для освобождения Уильяма.
– Я не могу выпустить герцога из Тауэра, – грустно вздохнул государь, выслушав Маргариту. – Как вы не понимаете, дорогая, что король не в силах противостоять парламенту! Но, – добавил он задумчиво, – пожалуй, еще не все потеряно. Я отправлю Суффолка в ссылку, за границу. Конечно же, миледи, через некоторое время вы тоже последуете за мужем. – И король посмотрел на Алису.
Поняв, что на большее рассчитывать не приходится, бедная женщина, глотая слезы, поблагодарила монаршую чету.
– Подумать только! Целых пять лет без вас, друг мой! – шептала королева, приникнув к груди седовласого великана.
– Всего пять, любимая! – поправил ее Суффолк. – Мы с вами и не заметим, как промчатся эти годы…
Увы, то была последняя встреча возлюбленных.
Первого мая 1450 года судно, на котором отплыл из Англии Уильям Пол, герцог Суффолк, было взято на абордаж кораблем «Святой Николай из Тауэра», принадлежавшим английскому королевскому флоту. На его борту находились люди Йорка, встретившие герцога криками:
– Добро пожаловать, изменник!
Капитан корабля сказал, что в Англии есть сторонники справедливости, которые решили не позволить Суффолку скрыться безнаказанным. Эти люди уже осудили герцога и приговорили его к смертной казни.
Суффолк всегда был храбрецом и решил встретить свой последний час достойно. Он только попросил бумагу и перо – ибо не мог уйти из жизни оклеветанным перед своим королем.
Его просьбу выполнили – ведь это была последняя просьба приговоренного.
Герцог заверил своего повелителя в том, что ни в чем не виноват перед ним и Англией, запечатал послание фамильным перстнем, помолился и заявил, что готов к смерти.
Палач оказался ирландцем; его грубое лицо светилось дикой радостью в предвкушении того, что должно было вот-вот свершиться.
Взглянув на заржавленный меч, Суффолк понял, что легкой смерти бог ему не пошлет.
Так и вышло. Палачу понадобилось шесть ударов, чтобы отделить голову от туловища. Затем останки несчастного герцога были выброшены на берег в Дувре и долго лежали там неубранные.
Три дня Маргарита не ела и не пила. С остановившимся пустым взглядом бродила она по дворцовым аллеям, горюя о Суффолке. Когда ей доложили о казни всех до единого членов команды «Николая из Тауэра», она удовлетворенно улыбнулась. В ее сердце больше не осталось жалости. Прекрасная Маргарита сделала свой выбор. Отныне ее цветком была не белая маргаритка, но – алая роза Ланкастеров. Королеве предстояло защитить своего слабовольного мужа от участи, уготованной ему Йорками, а в Англии разгорелась война роз – долгая, страшная и кровавая.
